Я молча вытащил шкатулку с кристаллом и отдал Хаки.
— Благодарю, теперь точно будем вместе учиться.
— Слушай, друг, — спросил я. — А за что ты попал на суд Прямого Пути?
— За грани.
— Ты тоже стал жертвой грязного колдовства? — удивился я.
— За золотые грани, — уточнил Хаки.
И снова замолчал, полагая, что этого достаточно.
— А почему тебя поймали за золотые грани? — настоял я.
— Это были не мои грани.
Снова пауза, во время которой Хаки сопел, кося на меня взглядом.
— А чьи? — спросил я.
— Одного слабака.
— Ты их украл?
— Гы, — усмехнулся Хаки. — Зачем красть? Я так взял. Стукнул слабака в нос. И забрал его золото.
— А слабак что?
— Пожаловался родителям. А те — в Прямой Путь. Вот стражники и унесли меня за ограбление.
Всё ясно. Мой новый друг — обычный гопник из неблагополучного района Ветроломов. Гопник с магией громового удара.
17. Красавица и украшение
Едва переставляя ноги, я тащился вверх по узким, покрытыми скользкой травой ступенькам, которые вели ко входу в жилище Мадхури Саран и Похара Те-Танга.
Слабость, наступившая после кристалла озарения, ещё не прошла. Я часто останавливался, садился на ступеньки и отдыхал.
Нужно скорее приобрести крылья. Или акраб.
Тяжёлое восхождение по ступенькам напомнило мне злосчастную поездку в Абхазию (на деньги моей девушки). С нами путешествовало несколько её друзей-парапланеристов (на свои деньги). Все как один — бородатые и мускулистые красавчики, с татуировками, пирсингом и постоянной, не русской улыбкой на загорелых лицах. Сверкая белыми зубами, они говорили друг другу: «Хэй, чува-а-ак» и обменивались хай-файвами.
Мы взбирались на какую-то гору, и я сильно отстал от всей группы. Чувствовал себя тупым и уродливым неудачником.
Особенно расстроился, когда один парапланерист вернулся ко мне и заботливо спросил:
— Хэй, чува-а-ак, тебе помочь? Давай, я понесу твой рюкзачок.
Получив злобный отказ, он резко взбежал обратно на гору и дал другу звонкий хай-файв.
Что если в этой жизни, в мире магии и озарений, я станут тем, кем был раньше — беспонтовым лентяем и слабаком?
Стиснув зубы, я вскочил на ноги и, превозмогая головокружение, побежал по лестнице.
* * *
Жилище встретило меня тишиной и пустотой. Дверь из листьев и веток была настежь, если можно так сказать. Интересно, неужели в Дивии никто не ворует?
Тяжело дыша, я вполз в жилище, сбросил сумку и упал на подушки в центре комнаты.
Скоро надо мной появилась Служанка:
— Молодой хозяин желать еда?
— А мама и папа где?
— Старший хозяин и хозяйка ещё не приходить.
— Что на ужин?
— Еда.
Я оторвал голову от подушки. Проверил, не издевалась ли рабыня?