Пройдя сквозь дверь в стене, я на секунду замерла и вдохнула полной грудью такой родной запах — в его комнате всегда была особенная смесь ароматов, я никогда бы не спутала. Всё здесь было до боли знакомо. Совершенно ничего не поменялось, даже в мелочах.
Вру. Кое-что изменилось.
На письменном столе у окна — свёрток. Слоем желтоватой упаковочной бумаги обёрнуто что-то прямоугольное.
Назад дороги нет — раз уж пришла, я не могу так просто уйти, не узнав, что там. Осторожно разворачиваю обёртку — и вижу две тонкие книги в старых потрёпанных переплётах. Одна серого цвета, другая — грязно-голубого, с выцветшей картинкой на обложке, на которой уже невозможно разобрать, что нарисовано.
И я узнаю их! Я уже видела их когда-то — в библиотеке Замка ледяной розы. В том самом запертом шкафу, в котором хранилось всего-навсего три книги. Последние в Королевстве, что написаны были на утраченном языке эллери, который я как-то умудрилась понимать. Одна из них оказалась тогда дневником, в котором мы с Роном вычитали о шелкопрядах. В две другие тогда не успели заглянуть — времени не было. И вот теперь они здесь. Откуда, и что они делали у Эмбер?
Я открыла верхнюю — ту, что с картинкой.
На внутренней стороне обложки увидела криво нацарапанную надпись — большими неровными буквами. Я так писала в детстве, лет в шесть. Слова сначала показались мне непонятными, но я прищурилась, напряглась, и сквозь незнакомые очертания проступил понятный смысл.
«эта книга Эллевин!!!
кто вазмет бесспроса таво забадает алень»
Ниже синими, чуть расплывшимися чернилами пририсована смеющаяся рожица.
Книга выпадает из моих враз ослабевших пальцев.
…Ну, собственно говоря, этим и должно было всё закончиться.
Я так увлеклась, что не слышала шагов в коридоре, и спохватилась только, когда дверь отворилась и на пороге застыл Рон.
Он мгновенно оценил ситуацию и нахмурился.
Притворяться или бежать было поздно. Я аккуратно подняла книгу с пола, положила на стол и приготовилась уйти в глухую оборону.
— Я не должна была, я знаю!
Рон закрыл дверь и медленно двинулся ко мне. Выражение его лица, нахмуренные брови и пронизывающий взгляд не предвещали ничего хорошего.
— Что именно не должна?
— Вламываться к тебе в комнату… и рыться в вещах… и подслушивать.
— И?..
— Я дико извиняюсь!
— И?..
— Это было в первый и последний раз! Я должна была тебе больше доверять!
Он приближался так, как, наверное, делают носороги, кипящие гневом и грозящие на тебя наступить. Начал говорить — очень тихо, но таким тоном, что у меня душа в пятки ушла: