Рон же издевается. Нарочно ничего не объясняет и только бросает на меня время от времени внимательные взгляды искоса. Как будто ждёт, что вот сейчас я начну вырываться, задавать вопросы и вообще, всячески проявлять своё непослушание и недоверчивость.
Вот только мне всё равно. Я за ним пойду куда угодно. Кажется, вчерашними слезами-таки вымыло какую-то занозу из моего сердца. Мне легко и радостно — так, как давно уже не было.
Он, наверное, что-то такое читает на моём лице, потому что взгляд его смягчается, а хватка сильных пальцев на моём запястье ослабевает.
А ещё мне очень нравится молчать рядом с ним. Это молчание какое-то… уютное.
Ну а потом…
Потом он распахивает неказистую дверцу в конце коридорчика, и мы оказываемся в небе.
С крыши Замка ледяной розы открывается поистине потрясающий вид.
Я не могла бы выразить его словами, даже если была бы самым одарённым поэтом на свете.
Это удивительная симфония солнца, неба, ветра и красок — фиолетового и белого над головой, зелени внизу, и там, у горизонта переплетение с уже совсем сизой дымкой заснеженных лесных дебрей. В глубине чащи я замечаю чёрные клыки семи камней, что стоят ровным кругом там же, где я помнила. Перевожу взгляд на противоположный край окоёма, и, приглядевшись, с трудом могу разглядеть ещё один такой круг. На сердце теплеет. Волшебство моего детства по-прежнему рядом.
— Невероятно…
— Я знал, что тебе понравится.
Светло-серый камень под ногами шершавый и нагрет солнцем. В этом месте крыша почти плоская — скат очень пологий, да ещё и на краю, оказывается, невысокое ажурное ограждение.
Я поворачиваюсь к Рону и задаю внезапно пришедший в голову вопрос:
— Слушай, а почему никто до сих пор не забрался по крыше в башню и не посмотрел, что в ней? Через окно, например?
Он отпускает мою руку и бросает плед нам под ноги. Я опускаюсь на колени рядом и принимаюсь помогать расстилать сине-белую клетчатую ткань. Мы совсем близко к здоровенной трубе белого кирпича, которая не используется и о которую я немедленно опираюсь спиной, как только мы устраиваемся поудобнее. Рон же непринуждённо ложится прямо на плед, вытягивается во весь рост и закладывает руки под голову, делая вид, что внимательно разглядывает плывущие по небу шапки облаков.
И молчит.
А я собираю в кулак всё своё терпение и жду ответа.
— Я же не просто так выбирал место для службы, Рин. Мне нужен был доступ в королевские архивы, а туда кого попало не пускают. Это позволило раскопать кое-что любопытное о замке. К сожалению, даже тебе я не могу рассказать некоторые вещи — государственная тайна, и я связан обязательствами её хранить. Могу только поведать, что по имеющейся у меня информации, если попытаться вскрыть окно башни или силой взломать дверь — то, что хранится внутри, будет уничтожено. Там какое-то заковыристое охранное заклинание. Можно войти, только если абсолютно точно знаешь, как. Иначе почему, ты думаешь, за столько поколений никто из владельцев не проник в башню и не узнал секрет?