— Пап, поехали уже к маме! Она теперь, кажется, боится нас надолго отпускать.
— Ты вообще зря поехала. Тебе следовало остаться с ней и не смотреть на весь этот кошмар.
— Нет, я должна была увидеть это своими глазами, — качаю головой я.
Отворачиваюсь от пепелища, как будто закрываю ещё одну страницу своей жизни.
Мы с отцом садимся в наш старенький экипаж и приказываем кучеру возвращаться. Но даже спустя время запах гари всё также остаётся на моих губах.
Нас временно приютила мамина младшая сестра, тётя Харриет. Она уже пять лет как вдова, её дочкам, близнецам Энни и Роуз — двенадцать, и в белом доме с изящными тонкими колоннами полно места, поэтому нам с радостью выделили несколько комнат. Мне досталась в мезонине, и эта крохотная комнатушка с косым потолком, пахнущая пылью и старым кружевом — то, что надо, чтобы хоть немного прийти в себя.
Старый граф Винтерстоун, разумеется, предлагал нам оставаться в Замке столько, сколько потребуется, но отец, не колеблясь, отверг его любезное предложение. Посчитал, что хватит нам уже злоупотреблять их гостеприимством. А я ни слова не возразила. Мне будет слишком трудно объяснить, почему сердце так рвётся остаться и ждать. Да к тому же, я знала, что сейчас как никогда нужна родителям — а значит, запираем непослушные чувства на замок, и улыбаемся, как бы ни сжигала изнутри невыносимая тревога. Ведь Рон так и не вернулся, и у меня до сих пор не было о нём никаких известий.
Отец сказал, скорее всего нам придётся продать участок земли возле топей, чтобы на вырученные деньги поставить новый дом — старый вряд ли получится восстановить. Он молчит об этом, но я знаю, что та земля предназначалась мне в приданое, а значит, я останусь совсем бесприданницей. Для маменьки это стало настоящей трагедией, но я уже давно смирилась с тем, что если мне и суждено выйти когда-нибудь замуж, то супругу я смогу подарить только себя саму. Ну, может, старенький шкаф с книгами в придачу. Надеюсь, этого окажется достаточно.
Экипаж уже стучал колёсами по булыжникам центральной улицы Грейсфилда — небольшого городка в получасе езды от нашего сгоревшего имения, на окраине которого и находился дом тётушки, как я заметила странную суету. Горожане останавливались на улице группами по несколько человек, на лицах людей читалось смятение.
Отец тоже это увидел. Он приказал придержать коней и открыл дверцу.
— Почтенные, не скажете ли — по какому поводу в городе такое оживление? Случилось чего? Мы с дочерью уезжали и, возможно, не следили за местными новостями.
Какая-то женщина в чепце, держащая за руку ребёнка, повернулась в нашу сторону: