«Ваша красота, Элис… она из тех, что проявляются в глазах любящего мужчины».
Да, теперь я знаю, что оно всегда было там — моё отражение. Даже в тот момент, когда губы произносили жестокие и обидные слова о том, что я должна найти себе другого — оно было там.
А потом мы встретились губами где-то на полпути, и всё стало не важно.
Разлуки, потери, годы вдали, ещё более мучительные дни рядом. Мои слёзы в подушку, его бессильная ярость. Огонь, горевший подо льдом и сжигавший изнутри. Теперь я знала, он был у нас один на двоих. И боль — одна на двоих тоже, общая. И пусть я ещё не всё понимала, и пусть незаданных вопросов по-прежнему была целая бездна, но теперь у меня была целая вечность впереди, чтобы их задать.
А сейчас, прямо в это остро-сладкое мгновение не было ничего более важного, чем его руки и губы, и стук сердца так близко, и ослепляющая страсть, которую он напрасно пытался сдерживать.
Больше у него это не получится, я была уверена. Я ему не дам. Никогда в жизни больше не позволю прятаться от меня за стеклянной стеной. Потому что я разбила эту стену. Я теперь знаю главный секрет, он сам подарил мне ключ.
Под каменной бронёй его сердце бьётся в унисон с моим.
— Так, стоп, подожди! — я упёрлась указательным пальцем ему в пальто и заставила оторваться от капитулировавшей шнуровки. Недовольно ворча, мой герцог подчинился, хотя в затуманенном сером взгляде явно читалось, что он понятия не имеет, что опять на меня нашло. — В очередной раз у тебя этот номер не пройдёт! Во-первых, твоё пальто. Оно ужасно колючее и… во-вторых, рубашка. Я хочу наконец-то посмотреть как следует на своего мужа, а то это просто уже неприлично! А ещё… да, знаю! Твои запонки. Я всегда мечтала их расстегнуть.
И я как голодная кошка накинулась на несчастные кусочки металла, сверкая на них глазами и чуть не облизываясь, как какой-то маньяк.
Дорн рассмеялся, послушно подставляя мне запястье.
— Дались тебе эти запонки! Ты всегда на них смотрела таким странным взглядом, что я уж думал подарить.
— Ты не понимаешь! — пропыхтела я, высунув кончик языка. Застёжки поддавались туго, но я всё же справилась. — Это знак. Символ.
— Даже боюсь спрашивать, знак чего, — продолжал посмеиваться надо мной муж.
Я твёрдо и с вызовом посмотрела ему в глаза, балансируя на краешке скамьи.
— Знак того, что всё это теперь — моя территория. И я на ней полновластная хозяйка!
Дорн взгляда не отвёл.
А просто сгрёб меня в охапку, и уложил на скамейку. Прямо на так удачно упавший меховой полушубок. Даже не дал вторую запонку снять, зараза сероглазая.