Он сжал меня так, что кажется, кости затрещали.
— Ты вспомнила? Вспомнила, да?
Я закивала головой, опасаясь снова говорить — веки уже щипали слёзы, горло сжал спазм.
— Наконец-то. Какое же счастье.
Его хриплый шёпот и правда был наполнен радостью, едва сдерживаемой, долгожданной. Он гладил меня по спине, а я…
А я…
Когда открыла этот запертый сундук своей памяти, кроме сияющих драгоценных камней воспоминаний об Орвике, я увидела там кое-что ещё.
Отвратительно чёрные камни лжи.
Меня отправили к нему, чтоб совратить и обманом зачать ребёнка. Лишить отца — его будущего сына, сделать так, чтоб он даже не узнал никогда о нём.
Следы гадких заклятий Мардухая увидела на моей коже Ти.
Теперь и я знаю тоже.
Что я ведь тогда согласилась! Я собиралась это сделать. А значит — предала его доверие. И недостойна его любви. Но как теперь отказаться от неё? Разве я смогу? Ведь это всё равно, что перестать дышать. Верная смерть.
— Ну ты чего, котёнок?
Он попытался оторвать меня от себя, чтоб заглянуть в лицо. Я не дала, прижалась сильнее.
— Обещай мне! Обещай, что всегда будешь любить. Всегда, что бы ни случилось.
Орвик вздохнул.
— Нет, это точно не лечится. Хотя… знаю один способ.
У него всё-таки получилось — отстранить меня, хотя я и сопротивлялась. Но бессмысленно сопротивляться боевому магу, который в одиночку выходил на целого джархана.
Сейчас эта ходячая машина для убийства ласковыми, бережными движениями вытирала слёзы пальцами с моих щёк.
— Как всё это закончится, выходи за меня, а? В нашем мире согласие родителей не требуется. Здесь тебе никто не сможет запретить. Может, тогда перестанешь во мне сомневаться. Ну, что скажешь?
Я сначала подумала, что ослышалась. Может, эхо в моей памяти как-то странно наложилось одно на другое, и у меня обман слуха.
Но огненный маг передо мной терпеливо ждал ответа. И зная его упрямство, без него от меня ни за что в жизни не отстанет.
Я открыла рот.
Закрыла его.
Нет, это просто невысносимо. Невозможно, нечестно соглашаться сейчас! Орвик делает предложение, не зная всей правды. А у меня пока нет сил её рассказать.
Я проговорила тихо-тихо, едва слышным шёпотом, шелестящим, как последние листья на ветру:
— Спроси меня снова, когда всё закончится.
Его настороженный прищур, недоверчивое выражение глаз, в которых огненные искры мешаются с серебряными всполохами, словно идёт скрытая борьба, что победит. Раньше, чем он начнёт допытываться, что значат мои слова, поспешно добавляю:
— И тогда я дам тебе свой положительный ответ.
По вспышке радости, затопившей радужку огнём, понимаю, что это его удовлетворило.