Медленно, медленно мой воин разгибается, встаёт на ноги. А потом поворачивает голову, и мы встречаемся взглядами на секунду.
— Маэлин…
Незнакомое слово обжигает неожиданной лаской, заставляет сердце с жаром плеснуть крови к щекам. И я не успеваю, но так хочу прочитать, что говорит мне этот смягчившийся взгляд, и что скрывается под пляшущими в нём языками пламени.
Я только отчётливо понимаю, что выплеск магии отнял у моего воина много сил. Очень-очень много сил. И это увидела не только я одна. Лысый делает осторожный, бесшумный шаг вперёд, выступая из тени на свет, который остро очерчивает его поджарую, жилистую фигуру, тёмную маску узора на лице.
Незнакомец чувствует это движение спиной и в ту же секунду гасит тепло во взгляде, что предназначалось только мне. Резко вскидывает голову, громко, с рычащими угрожающими нотами повторяет через плечо ту же команду, что и ранее. Но третий и на этот раз отказывается подчиниться и покинуть зал.
— Тэнна, морвин. Ардо тэис! — довольно протягивает он, осклабясь. И плавным движением обнажает меч, висящий на поясе.
Вот теперь я леденею от такого страха, по сравнению с которым весь страх за предыдущий вечер был просто цветочками.
— Сзади! — выкрикиваю и протягиваю руку. Если бы я была быстрее… я могла бы подбежать и обжечь лысого своим щитом. Но я не быстрее. Не быстрее того молниеносного движения, с которым мой воин выхватывает меч и, развернувшись всем корпусом, принимает удар сталью на сталь.
Это… это что же получается, лысый так сильно хочет меня убить, что готов наплевать на любые препятствия? Или у него свои застарелые счёты с Незнакомцем, а я — лишь удачно подвернувшийся повод?
Вопросы всё множатся и множатся в странном и чужом Зазеркалье, как отражения в зеркалах, что установлены друг напротив друга. В этом коридоре зеркал моя жизнь — пылинка, повисшая в воздухе, и я как никогда раньше жалею, что у меня нет активных магических сил. Что-нибудь, способное хорошенько приложить этого лысого по его лысой башке — так, чтобы никогда больше в неё не приходила мысль нападать исподтишка на ослабевшего противника.
Меня пугает отблеск безумия в прозрачно-голубом взгляде — как и налившийся злым алым пламенем рисунок на лице, который кажется страшной маской. А узор на теле моего Незнакомца светится сейчас намного бледнее, наглядно показывая основательно опустошённый магический резерв.
Удар на удар. И снова. И снова. И снова.
Танец стали. Песня смерти, что ходит вокруг них на цыпочках и облизывается в предвкушении.
Узоры на клинках противников будто оживают и тоже наполняются огнём. Оружие оставляет в воздухе алые росчерки, которые висят в нём призрачной дымкой, постепенно заполняют пространство мерцающей во тьме огненной сетью. А в ней кошачьими гибкими движениями кружат два опытных противника, которые стоят друг друга. Судя по всему, их оружие заколдовано — но сами они кажутся намного более опасным оружием. В каждом движении, в котором рука — словно продолжение клинка, а клинок — продолжение души, я вижу, что эти люди умеют убивать.