— О! Богиня! Явись и защити нас! — умоляли меня, пока я решила, что стул был прибит не просто так. В зеркале отражались девушки в белоснежных простынях, лежащие на ступенях у подножья огромной статуи.
— О, пролей свет истины в души наши! — звучали их голоса. Огромные двери в храме, построенному по образцу моего, вздрагивали от ударов, а мне становилось действительно жаль девушек, которые с каждым ужасающим грохотом оборачивались, молясь мне все интенсивней. Одна из них плакала, а по ее щеке текли ручейки слез. «Пролей свет истины в души наши!» — икала девушка, с надеждой глядя на статую.
Меня дернуло так, что пальцы на одной руке разжались, а я держалась на кончиках побелевших пальцев, пока ноги отрывались от земли.
— Не-не-не! — протестовала я, понимая, для чего нужны наручники. — Только не… Прекратите!
— Я ничего не могу поделать! Прощайте, богиня! У вас не осталось сил! Слишком мало людей верит в вас! — причитало зеркало. — Я бессильно! Это та молитва, которую вы дали жрицам! Простите!
Указательный и средний палец крючками намертво держались за спинку, а потом стали разжиматься. Меня вихрем втащило в зеркало. Создавалось чувство, словно я нырнула в ледяную воду, которая на мгновенье ослепила меня и оглушила. Я лежала на ступенях, потирая ушибленный локоть.
— Богиня! — удивленно закричали девушки, вскакивая со своих мест и глядя на то, как я пытаюсь подняться. «Бах!» — послышалось неподалеку, а мне показалось, что покачнулись даже колонны, удерживающие балконы. Прямо на пол посыпалась штукатурка.
— Наша богиня явилась к нам! Я — ваша верная жрица! — упала мне в ноги девушка, обнимая мои колени, пока по дверям пробежала отчетливая трещина, а за ними слышался воодушевленный шум.
— Защитите нас! — взмолились другие жрицы, пока я собиралась с мыслями, оценивая перспективы обороноспособности храма.
Я посмотрела на свою грудь, потом на перепуганных девушек, жавшихся друг к дружке, как котята, и, наконец, взгляд упал на монументальную треснувшую амбразуру закрытых на засов дверей. Ну да! Одной правой!
— Умоляем, — ныли девицы, пока я экстренно соображала, уже видя в зеркале толпу уборщиков с черными тряпками, которые явно не желали убирать за собой. — Прошу вас, богиня… Богинечка…
— Еще двери есть? Тайные ходы? — спросила я, в надежде, что богиню вынесут первой.
— Нет, — покачала головой светловолосая девица, растирая слезы по лицу. — Только там! Вы же сами учили, что тайны и секреты очерняют души! Нельзя хранить тайны, нельзя хранить секреты!
— Понятно, — отозвалась я, лихорадочно соображая, как бы напугать разъяренную толпу. Уронить на них статую? Ее попробуй урони! Я ей до щиколотки достаю!