На меня упала тяжелая лапа, подгребая меня к себе. Видимо эти века были настолько суровы, что хорошие медведи привыкли спать в обнимку с девочками.
— Это кого кому подарили? — всхлипнула я, ощущая на себе огромную, тяжелую, когтистую лапу. «Если б я уснул с медведем — это был бы номер! Если б мишка спал со мной, я б наверно помер!» — пронеслось в голове, когда меня подгребли еще поближе. Я еще долго лежала и смотрела в темноту под раскатистый храп и пыталась вычислить признаки медвежьей зимней спячки. Главное — расслабиться и попытаться уснуть. Глаза закрылись, а меня погрузило в зыбкую пучину дремоты. «Моя ты лапа!» — услышала я мутном тумане дремы хрипловатый и довольный мужской голос. Мои глаза мигом распахнулись! В какой-то момент смелость, отвага и слабоумие собрались вместе, а я решительно не желая быть «иссосанной лапой», осторожно взяла мишку за мохнатую конечность, пытаясь ненавязчиво сдвинуть ее. Но медведь был фаталистом, поэтому решил положиться на судьбу, а точнее на богиню судьбы, всем телом.
Мои губы задрожали, а мне в силу потребностей везде мерещились журчащие ручейки, задорные и игривые фонтанчики и славные водопадики. По гортани мерно катилась слюна, а огромная медвежья лапа медленно убивала часть моих нервных клеток, чтобы остальным нервным клеткам было неповадно.
— Пусти меня, — взмолилась я, тихо проскулив.
— Эрррр! — послышалось сонное над ухом, а лапа пригребла меня поближе и прижала поплотнее.
— Мишка, я очень рада, но мне очень надо! — взывала я к медвежьей совести, но она впала в зимнюю спячку раньше хозяина. — Мишенька, заюшка, радость моя шерстяная… Царь природы хочет в туалет! Я прекрасно понимаю, что свято веришь в то, что люди живут на деревьях, у них всегда мокрые штаны и квадратные глаза…
— Урррр, — послышалось рядом, а я меня накрыло одеялом таких словечек, что медведь проснулся, глядя на меня изумленным взглядом.
— Слышь ты, косолапый! — я схватила подушку и съездила ему по сонным и изумленным мордасам. — А ну быстро отпустил меня! Лапу убрал!
Я вошла в раж, пинками и остервенелыми криками сгоняя медведя с кровати. С кровати слетело одно из одеял, а я тащила его за шкирку в сторону «места»!
— Место! — сопела я, понимая, что полный мочевой пузырь дает плюс сто очков к изобретательности, плюс пятьсот к наглости и плюс двести к смелости. — Спать будешь здесь! Сидеть! Я кому сказала? Си-деть!
Медведь смотрел на меня таким взглядом, словно я ему пытаюсь доказать теорему Пифагора.
Я увидела какой-то горшок, осмотрелась по сторонам и приподняла юбку с горячим желанием его расписать.