— Не поскользнись, — выдохнула я, сплевывая мокрые и соленые волосы.
Вот не могу понять, — нервно начала Аня, пока мне удалось пилкой открыть топорный замок, ведущий в соседний коридор. — Что ты в нем нашла? Он у тебя такой некрасивый! Я впервые, когда вас увидела, ужаснулась! Здесь все мужчины такие некрасивые! Мало того, что высокие, так еще и бороды нормальной нет!
Я застыла, глядя в ее честные и красивые глаза, пока она выжимала подол дорогого платья.
— А ты что нашла? — выдохнула я, пытаясь понять, какая это палуба и куда двигаться дальше. Послышался скрежет, а мы дружно сели в лужу, видя, как столик с цветами уезжает в конец коридора.
— Он похож на папу! — заметила Аня с гордостью, вставая и уверенно идя вперед. — Ты была когда-нибудь в Азерсайде? Нет? Ну, если будешь, то добро пожаловать к папе! Он правит всеми гномами Азерсайда! Он, конечно, не любит подсолнечников, но ради тебя сделает исключение. Мама тоже будет счастлива!
Она лепетала без умолку, рассказывая про какой-то Азерсайд, про маму, которая у нее Подсолнушка, про отца — Великого Мастера. Мы уже подбирались к верхней палубе, скользя по ступеням¸ а водя шла за нами по пятам. С юбки Ани стекала стекали водопады, а сама юбка шлепала по ногам. С меня сползали мокрые штаны пижамы, которые я постоянно подтягивала. Где-то в затопленных коридорах остался мой шлепанец, а второй уплывал в неведомую даль, где все уже было заполнено водой.
Мы ломились в очередные двери, которые как бы поддавались, и как бы нет.
— Как говорит моя мама: «Хреново дело!» — выдохнула Аня, пока я обалдевала с ее биографии.
Бросившись на дверь телами, мы сумели что-то сдвинуть, протискиваясь в щель и тут же сдвигая баррикаду из мебели обратно. Магический свет уютно освещал коридор, а в нем пока что было сухо. Никакого чувства трагедии не было. Оставшиеся на петлях аккуратные двери были прикрыты, и если бы не наклон судна, то я бы никогда не сказала, что этому кораблю остались считанные часы. Или минуты. Мысль о том, что остались минуты, заставила идти так быстро, как только можно.
Десятки мириадами звезд светлячков плавали в морской воде. Яна мгновение застыла, чувствуя, как подпевают изнасилованные одноименной песней нервные клетки. Мы вышли на палубу, глядя на столпотворение.
— Пошли вон, чернь! Ваша очередь эвакуации еще не подошла! — заорал какой-то офицер, пытаясь оттеснить нас обратно. Пока Аня разговаривала с ним, убеждая, что она — пассажирка первого класса, я молча опустила ему на голову стул.
— Быстрее, — торопила меня Аня, пока мы перешагивали через тело. Из карманов офицера высыпались драгоценности, разлетевшись по палубе. Едва не поскользнувшись на связке жемчуга, я бросилась вслед за Аней, которая кричала: «Альбрехт!». И тут я увидела знакомое лицо!