Я тут же воспрянула духом. И стала отряхивать мантию.
— Скажу даже больше. Покупатель имеет право написать жалобу на магазин. За то, что его жизнь подверглась опасности, — спокойно произнес чародей. — Потом магический суд. И компенсация. И в интересах магазина сделать так, чтобы этого не произошло. А если в этом замешан ребенок, то магазин могут закрыть.
Он повернулся, пропуская вперед племянницу. Я смотрела на него с толикой восхищения.
— Пойдем, я не собираюсь весь день посвящать помощи бедным, несчастным, умственно отсталым и убогим, — донеслось почти с улицы.
И это отрезвило меня. Весь флер прекрасного рыцаря улетучился.
— Девушка, миленькая, — послышался заискивающий голос продавщицы. — Извините, пожалуйста.
— Жалобу я все равно напишу, — заметила я, разгадав коварный замысел.
— Ну, суд это долго… Ни мне, ни вам это не нужно! Не так ли? — на меня выразительно посмотрели. — Что вы хотели купить? Это ваша корзинка? Давайте мы сделаем так! Магазин вам дарит все, что нужно у вас по списочку. И вы к нам не в претензии. Напишите бумажку, что претензий не имеете…
На меня смотрела сама вежливость. Через полчаса мы выходили с огромной сумкой зелий. Нам даже дали в подарок запасной набор колб и реторт.
— Нет, ну круто! — шмыгал носом Никита. А мы подбирались к тетрадям.
— Какие хочешь? — спросила я, доставая деньги. Я что-то задумалась.
— Тетя! Какие лучше? Драконы или грифоны? — тыкали мне в лицо тетрадями.
— Ась? — очнулась я, тряся головой. — Бери обе. И перья посмотри!
Хм. Но нравится он мне так и не стал. Вот. Это я так, о своем, о женском.
Мы возвращались домой груженые, как ослики. Никита прижимал к груди свой фейфон. Найдя на стене нужный знак, мы попали в наш мир.
Наш мир показался таким унылым и серым, что я невольно обернулась на стену. Мир, в котором я могла бы жить, остался позади. Но я всегда смогу туда вернуться? Не так ли?
Уставшие, мы поднимались по лестнице. Расплатившись с таксистом, мы тащили на себе все наши покупки.
Лампочка на втором этаже перегорела. А из двери вылезала противная соседка. Она вечно была чем-то недовольна. И имела привычку орать на весь подъезд. Как будто коты все понимают. И после крика перестают метить ее коврик.
— Аааа! — заорала она, глядя на меня.
— Аааа! — повторила соседка для убедительности.
— Да, про твою душу, — заунывным голосом выдала я, слыша, как захлопывается дверь.
Дома мы выгрузили все покупки в коридоре. Никита побежал со своим фейфоном в свою комнату. Я поплелась в душ. С меня стекала разноцветная вода. Такое чувство, словно пони научились летать и гадить на головы прохожим.