На щеке у Никиты была кровь. В углу лежала Пенелопа. У нее в крови была рука и коленки. Рядом с ней офигевшим воробышком нахохлилась еще одна бледная девочка в разорванной школьной форме.
Рядом с Никитой стоял темноволосый парень. С размазанной кровью на лбу.
— Мы с тобой мужики! Мы должны! — слышался приглушенный голос Никиты.
— Никита!!! — закричала я, бросаясь к хрустальной комнатушке. Они меня не слышали. И не видели! Хотя я видела их отчетливо. Черт, опять магия!
— Ломятся! — задохнулся от ужаса Никита, потянув на себя ручку.
Я металась, пытаясь придумать, как дать понять, что я не зубная фея! Придумала!
— Тук! Тук! Тук-тук-тук! — выстукивала я по двери. Никита замер. И нахмурился.
Я повторила мелодию стука. И пальцы Никиты разжались.
— Не открывай! — закричал парень. — Там эти твари!
— Если ты не феи, то постучи еще раз! Точно так же! — насторожился Никита, почти опустив ручку.
Я повторила стук. На меня из темного угла косилось недоеденное чучело какой-то твари, похожей на льва и орла. Неподалеку на полках стояли какие-то склянки.
— Можно! — выдохнул Никита. Дверь открылась. Несколько секунд он не верил своим глазам. А потом…
— Тетя! — заорал он, бросаясь ко мне на шею. — Тетечка! Ты…
— Так, что с щекой? — встревоженно проверяла я целостность ребенка.
— Царапина! — отмахнулся Никита. Я вошла в комнату, видя Пенелопу и перепуганную до смерти девочку-воробышка.
— Там точно нет фей? — прошептал темноволосый мальчик за моей спиной. — Или еще держим двери…
— Представляешь, мы идем, слушаем экскурсию, а тут бац! — задыхался от волнения Никита. — Преподаватель что-то кричит, а потом все исчезают! Ур смог открыть эту дверь магией фамильяров! Феи бросились на Пенелопу! Но ее защитил один из драфонов!
Я посмотрела на бедную девочку, рядом с которой ползал розовый драфон.
— Мы ее утащили сюда! И держали двери! По очереди! — отчитался Никитка. — Я сам тащил ее! Она тяжела! Видимо, много ест!
— Так, — выдохнула я, собирая детей. — Никита и ты, ребенок, берете эту девочку под руки и ведете ее в сторону выхода. У выхода останавливаетесь и не шумите. Поняли?
Я наклонилась и взяла обмякшую Пенелопу на руки. По моей спине поползли коготочки розового драфона.
— Только тихо, — прошептала я, пока мы выдвигались. — Тихо и осторожно!
Пенелопа была жива. Но, видимо, в обмороке. Из-за нее мне было плохо видно дорогу. А еще она сползала вниз. Юбка формы задиралась, но я пыталась ее пригладить.
— Ой! Фамильяры! — послышались голоса. Никита умудрился поднять раненого драфона и прицепить его к форме.
— Тихо! — прошептала я, застыв возле двери. В коридоре слышалось жужжание.