Он снова стал человеком, поднялся по ступеням и уселся на трон, развалившись на нем, как на шезлонге.
— Ну как? — высокомерно спросил он, глядя на Палача. — Дедушка всегда так делал! Он считал, что подданные должны знать, чья территория! Это — символический жест, который показывает, кто хозяин.
— Я в восхищении! — похлопал Палач, глядя на Карата. — Я в восхищении, что старческое недержание передается по наследству через поколение!
— Недержание передается! — авторитетно уверял Эгрегор. Я смотрела на него с жалостью. Искренне надеюсь, что где-то его отец занимается вопросом второго нормального ребенка.
— Ты! — произнес Палач, зевая и тыкая пальцем в Эгрегора. Остальные, кроме меня и его уже успели опозориться. Наш самый темный властелин радостно подтвердил, что он, тряся белокурыми локонами.
Он дошел до конца зала, надел корону и нацепил плащ. Неподалеку кто-то откровенно начинал ржать. Я смотрела на него с жалостью, понимая, что кому-то не повезло.
— Хищный взгляд, — произнес Эгрегор, уставившись на придворных. — Главное корону не уронить! Я очень хищный!
— Ха… — постанывал кто-то позади меня, а Эгрегор остановился перед народом, повернул голову.
— Я знаю все твои корешки, которые у тебя были! Все-все-все корешки! — произнес он так радостно, но меня смущало другое. Что конкретно, я пока не могла сказать. «Раз ступенька, два ступенька, три ступенька!» — слышался голос, а Эгрегор дошел и сел на трон, положив руки на подлокотники.
— А теперь без комментариев! — произнес Палач.
— Я так не могу! — произнес Эгрегор, глядя на Палача. — Если я не буду говорить, то забуду! Все-все-все забуду!
— А ты про себя говори, — вздохнул Палач. Эгрегор вернулся на старт. И в этот момент я обомлела…
Через весь зал шел мужик любой мечты. Его шаги гулко отдавались под сводами, а губы едва заметно пошевелились. В зале стояла гробовая тишина, нарушаемся падениями челюстей. Он шел так, что где-то в глубине женской души что-то дернулось в его сторону. Поравнявшись с нами, он едва заметно пошевелил губами, придавая образу таинственности и величественной загадочности. Он поднялся по ступеням, откинул плащ и сел на трон в абсолютной тишине.
— Я справился? Я молодец? Я все ступеньки пересчитал! — послышался голос, а у меня отлегло от женской сучности. Я даже сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Только рот не открывай, — заметил Палач, сам не ожидая такого эффекта.
— Рот не открывать! Слышали! Рот не открывать! — обрадовался Эгрегор, возвращаясь на место. Я смотрела на него, пытаясь понять, как так — то!