Вспышка… Я падаю в грязь… «Поднимайся, щенок! — кричит мне учитель по военному делу. — Не можешь удержать равновесие, не бери меч!», а я встаю отплевываясь грязью и глядя с ненавистью на суровый и грязный мир. Я знаю для чего я учусь. Я знаю… Я ее найду. Снова удар, из носа хлещет кровь, меч выпал из рук, а мне на спину учитель ставит тяжелую ногу в грязном сапоге: «Щенок! Рано взялся за меч! — сплевывает он, а я пытаюсь подняться, чтобы снова заскользить и упасть в грязь. — Станешь сильнее — приходи снова!» Учитель убирает ногу и уходит. Попытка подняться провалилась. Встать с колен не получается, и я просто поднимаю голову в небо. Мой крик они должны услышать! Должны! Кричу, что есть сил и снова поднимаю меч…
Вспышка… Я вхожу в дом, где трясясь от страха стоит на коленях, закованная в колодках та самая женщина, что обещала извести меня! Я нашел ее! «Ведьма, за свои прегрешения ты приговариваешься к сожжению на костре. Прилюдно! — без сожаления произношу я, и ухмыляюсь, победоносно глядя на ее красивое лицо, которое не изменилось с той поры. Я отомстил. — Но перед этим ты ответишь за все свои грехи передо мной и перед господом». «Антоний, — чуть ли не сплевывает мое имя ведьма, а я чувствовал, как в душе закипает ненависть. — Выжил все-таки! Нужно было тебя найти! Найти и извести, как всю твою семейку! Как отца твоего мерзкого!» — шипела ведьма, стараясь не шевелиться, а я с наслаждением видел, как каждое движение ей причиняло сильную боль. Мое изобретение. «Где был твой бог? Где? Когда я поверила твоему отцу, а он обрюхатил меня, обещая жениться!» — истошно орала ведьма, глядя на меня исподлобья.
Я отошел подальше, чтобы кровь нечестивой не запачкала рясу.
— Где он был? Когда я лежала с окровавленными ляжками, рожая твою сестру? Где он был? Твой мерзкий и жестокий бог? — ведьма дернулась на меня, а потом упала без чувств, от боли шипов. Я не верил ни единому слову, глядя на растрепанные волосы и обезумевшее, перекошенное лицо. Я отомстил. Я открыл медальон, который носил столько лет, рядом с крестом. Внутри был портрет моей семьи. Все что осталось. Он не давал забыть, а память беспощадно стирала лица. Я смог. И помогу другим. Перед глазами замелькали суды над ведьмами и священные костры. Я вспомнил кто я. Я — Антоний. Дитя инквизиции. А потом снова грязь, боль от камней и красивое лицо… Что со мной произошло?
— Тусь! Э, живой? — трепал меня за плечо ангел, а я смотрел невидящим взглядом в небо. Рука сама собой искала медальон. Он со мной. — Антоний, мать твою святую!