— Ложь — это тоже грех. Все, что бы вы не говорили или писали, как инквизиторы должны проверять лично, — вздохнул я, понимая, что им это уже не пригодиться, — Я понимаю, почему вы написали этот трактат. Вас охватила жадность, возможность легкого обогащения и наживы, но никак истины и правда.
Инквизитор опустил глаза, встал на колени и прислонился лбом к моим ногам.
— Отчитай меня, святой, — тихо попросил инквизитор. — Знаешь, в какой-то мере, я рад, что получилось именно так. Всю жизнь жить в страхе, что обман раскроется, и нас все равно сожгут… Лучше страшный конец, Антоний, чем бесконечный ужас.
Я читал молитву, но мысли были далеко отсюда. Я нервничал и волновался. Меня не отпускало беспокойство за ведьму. Когда она успела занять все мои мысли? Как я мог упустить этот момент? Я сам грешен, господи! Помоги мне и спаси мою душу! Отчитав инквизитора, я направился в свою келью, чтобы составить протоколы и подготовить обвинение для казни. Семь протоколов — семь костров.
Я просидел в келье несколько часов, прежде чем за окном начался дождь. Он громко барабанил в мое стекло. Старый Мораис оказался прав. Что-то мне подсказывало, что старик не так прост, как мне показалось… В келью постучались, прервав мои мысли и оторвав меня от размышлений.
— Святой Антоний, — в келью вошел Лагот, и поклонился, — Все готово. Дождь как раз закончился, ведьму уже поместили в клетку, чтобы вывезти на главную площадь. Остальные привязаны к клетке. Столбы установлены, а народ начал собираться. У вас все готово.
Инквизитор старался не смотреть на меня, а я вспомнил наш разговор на выходе из обители.
— Скажи мне, сын мой, — начал я, откладывая готовые бумаги в стопку, — Пришло ли время тебе покаяться? Нашел ли ты время для общения с богом, чтобы я смог отпустить тебе грехи, после того, как покаешься?
Лагот отрицательно замотал головой и вышел из комнаты. Я хмыкнул про себя, почему-то связав плач в часовне и отказ Лагота от исповеди. Я слишком устал, за последние несколько дней. Даже не помню сколько я спал, да и спал ли вообще. Взяв бумаги и протоколы, накинув капюшон на голову, я вышел из кельи и направился к выходу из обители. Лошади уже были готовы и ждали только меня. Старый Мораис держал мою лошадь, что стояла первой в ленте движения. Это честь вести колонну на костер.
— Мораис, а как давно ты слышал эти голоса? — прошептал я старику, когда подошел ближе и взял удила, — Ты слышал их до появления Альвевы?
— Старый Мораис помнит их с того момента, как оказался здесь. — улыбнулся старик, прищурившись глядя на меня, — Ты тоже слышал их, да святой?