— Записывайте, — приказала я, пока служанка бегала за прибором. — Сейчас будем репетировать. Чтобы завтра от зубов отлетало. Пишите. «Я очень надеюсь победить, поэтому надела шаль моей прабабушки. Она приносит мне удачу! Если вам интересно, я могу рассказать вам ее историю! Однажды к прабабушке в дом постучался таинственный незнакомец… Ой, простите, я и забыла, что у нас так мало времени. Извините. Как-нибудь в другой раз».
— И все? — ужаснулись родители, пока я спокойно смотрела на дрыганье ногой и задирание пышной юбки.
— Уважение к традициям очень ценится в любой знатной семье, — ответила я, глядя на часы. — К тому же любопытство никто не отменял.
— Мама! Папа! — рыдала Изабелла, а я спокойно смотрела на истерику. Таких очаровательных и наивных девиц я ласково называю «олушками». — Я не буду это говорить! Скажите ей! Я не стану такое говорить перед принцем!
— Мы наняли ее для того, чтобы ты стала королевой! — послышался голос отца, который пытался успокоить дочь. — Изабо, я прошу тебя!
— Я все не так представляла! — возмущалась девушка, пока часы на стене умиротворенно тикали, показывая, что время уже перевалило за полночь.
— Если она меня учит, то почему она сама не замужем за принцем? А? — возмущалась «олушка», тыкая в меня пальцем.
— Милая моя, — улыбнулась я, глядя на свои руки. — Как бы тебе это объяснить. Женщина — это не только чарующий голос, симпатичная фигура и милое личико, но еще и декоративные мозги. Вещь абсолютно ненужная, бессмысленная в мужских глазах. Это что-то сродни кружевным трусикам. Только вот с одной разницей. Трусики можно снять, а с мозгами этот номер не прокатывает.
— Изабо! Успокойся! — вещала мать, пытаясь унять девичью истерику. — Я прошу тебя! Делай все, как она сказала! Завтра в полночь будет отбор! И ты обязана победить! Папа взял с нее магическую клятву, что ты победишь на отборе! Изабо!
— Принесите мне старое платье и старые ботинки. И пару старых чемоданов. Чем страшнее, тем лучше, — попросила я, слыша, как «будущая королева» выбегает из комнаты и громко хлопает дверью. — Мне пора домой.
Я терпеливо сидела на пороге собственного дома, заплетая волосы в дурацкую косу и размазывая грязь по письму. Рассвет подкрался незаметно, освещая потрепанный саквояж, в котором лежали старые гнилые тряпки. Из дырявых, стоптанных туфлей на два размера больше торчал полосатый серый чулок с огромной заплаткой.
— Саломея Кляр сегодня не принимает! — послышался голос старой служанки, которая зыркнула на меня и презрительно усмехнулась.
— Простите, но мне пришло ночью вот такое письмо, — жалобно заметила я, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на потертую роскошь старого особняка. — Я ее восьмиюродная племянница по линии шестиюродного брата! Я как раз собиралась на отбор, а тут… а тут такая новость!