— Так вот оно что… — Катриона часто дышала и направилась к нам, — Вот что значили слова мойр! «Танатос знал, что боль исход и лишь ребенка назовет…» Ты все знал! Ты знал, что убьешь ее! И все равно решил остаться! Ах ты!
Катриона замахнулась на Танатоса. Я хотел перехватить ее руку, но этого не потребовалось. Волна силы, что отлетела от Кати достала Танатоса. Не смертельно, но не приятно.
— А вот это уже сюрприз, — тихо присвистнул я, испытующе смотря на… а, Сизиф с ним! Жену. Все равно рано или поздно догадается. — И как это понимать? Откуда у нас праведный гнев богини?
— И лишь ребенка назовет, покинет ее жизнь в тот миг… — повторил пророчество Танатос, — Гадес, а если не она, а я назову ребенка? Это что-то поменяет?
— Возможно, — опередила меня Катрион. Я выдохнул. Надежды, конечно было мало, но хоть так.
Завьюжило сильнее. Только в этот раз стало холодно. Жутко холодно. Катриона прижалась ко мне, дрожа, как асфодель на ветру.
— Давай, милая! Еще немного! — сквозь завывание ветра и теплый купол кричала Никата, подбадривая Персика. Танатос перебирал имена. У этого титана было столько времени выбрать имя, а он так и не определился! — ДЕВОЧКА!
Крик Никаты разрезал песню вьюги, а мы бросились к Персику.
— Лика! — объявил Танатос, вырывая ребенка у бабушки и поднимая над головой, — Моя маленькая богиня. Лика!
— Как? — хрипло спросила Персик. Она была мертвецки бледная, но вроде бы, умирать не собиралась. Даже улыбнулась. Правда, как-то измученно. Но оно и понятно. — Покажи мне ее.
Танатос опустился на колени, поднося сморщенную, розовую, но такую милую кроху к груди матери. Я уже выдохнул, на всякий случай, прижав к себе Катрину. В большей степени, убеждаясь, что она такое сейчас делать не собирается.
— Лика, — прошептала Прозерпина, поглаживая малышку по спине, вялой рукой, — Моя маленькая Лика.
Снег резко прекратился, нас осветило яркое солнце. Стоп! Что?! Солнце?! В Аиде?!
— Что-то не так! — рявкнул я. Катриона бросилась к Персику. — Мать моя…
Персик была цвета воска, она не умирала, нет. Она трескалась! Как земля в засушливое время. По ее телу прокатилась дрожь. Богини, титаны, Катриона, в панике бросились к ней, что-то шептали, кричали, плакали. Я стоял как оглушенный.
Мы же все сделали правильно! Что происходит? И я ничего не могу сделать… А вдруг я сделаю только хуже? Может и правда, Деметра права? И я не способен на то, чтобы защитить тех, кто мне дорог? Только в траву обратить, да ключи от сокровищницы дать.
— Гадес! — трепала меня за руку Катриона, — Гаденька! Гадес! Пожалуйста! Сделай, что-нибудь! Она умирает! Рассыпается! Пожалуйста! Гадес!