— Гадес? — Прозерпина обеспокоенно заглядывала мне в глаза, пока я с окаменевшим лицом ставил ее на дворцовые плиты. — Гадес, ты рад?
— Безмерно, — бросил я, размашистым шагом удаляясь по коридорам дворца. Предала. Я так и знал, что от смертных только вред. А все Танатос со своим «дай шанс!». Прилетит — все выскажу.
Я сидел в тронном зале, объявив, что кроме Танатоса никого не хочу видеть и души сегодня не принимаю. В голове крутились мысли: когда она успела? Кто отец? Кому, так сказать обязан подарочком? Вот знал же! Знал! Знал, что так получится, а все равно надеялся на что-то! Это не Аполлон — идиот, это я. За дверью послышалось хлопанье крыльев, а меня обдало прохладой. Танатос.
— Гадес! Ты не поверишь! — начал сходу друг, но видя мое лицо, его радость поумерилась, — Что произошло?
— Катриона беременна, — равнодушно отозвался я, откидываясь на спинку трона. У Танатоса отпала челюсть. — Мои новости оказались круче?
Бог смерти мог только как рыба открывать и закрывать рот. Танатос поднял руку и уже хотел что-то сказать, но резко передумал. Я хмурился, готовя гневную и язвительную речь о предоставленных шансах, о том, что нельзя всех смертных ровнять под одну гребенку и так далее. Меня распирало ткнуть бога смерти в шанс, который я любезно предоставил по его просьбе. С одной стороны я чувствовал триумф, который чувствуешь, когда выигрываешь спор. А с другой стороны… Я стиснул зубы.
— Поздравляю, — пожал плечами Танатос, колдуя себе трон, — Теперь ты сможешь все навыки полученные с Гекатой на своих детях.
Титан откинулся на спинку трона и засмеялся, протирая пальцами глаза. Ну, я жду что-то вроде: «рога мне очень к лицу».
— Ушам не верю, — хихикал мой друг, усиливая мое негодование, — А я ведь говорил…
— Что ты говорил? — взревел я, вскакивая со своего трона, а Танатос нехорошо на меня посмотрел, — Чтобы я дал шанс? И что? Кто мне оставил подарочек? Гефест? Зевс? Арес? Аполлон? Геракл? Кто этот проворный любитель смертных? Методом исключения подходит любой бог!
— Гадес, — припечатал титан, а я поежился от такой резкой смены настроения Бога Смерти. — Я бы не спешил с выводами. Да и словами бы следил тоже.
— С чего бы? — не унимался я, сверля друга ненавидящим взглядом, — Ты говорил, что я должен дать шанс. Говорил, чтобы я не ровняю всех смертных! А что получил? Предательство!
— Я бы не делал такие скоропостижные выводы, — пожал плечами Танатос и скрестил руки на груди, — Персик, входи. Гадес, мы хотим с тобой поговорить!
Дверь в тронный зал открылась слишком резко и Богиня Жизни чуть не ввалилась прямо на каменные плиты. Тьма, что исходила от Танатоса подхватила Персика и буквально внесла в зал.