— Ничего, — оскалился музыкант, хватая за руку Эвридику. — Владыка мертвых отпустил ее. Слово Гадеса не рушимо, правда, Темный бог?
Наваждение спало, я осознавал, что натворил, но сделать уже ничего не мог. Я разрешил душе покинуть Аиду.
— Да прибей ты его и делов! — орала на меня Катриона, а я мог только отрицательно качнуть головой. — Как это?
— Мое слово нерушимо, — сквозь зубы выдавил я, буравя ненавидящим взглядом музыканта. До меня только сейчас начало доходить что произошло. Кто-то дал ему божественную Лиру. И что-то мне подсказывало, что это Аполлон. Придушу. — Я не могу взять его назад.
Орфей уже тащил Эвридику в сторону Харона, Танатос положил мне руку на плечо.
— Не переживай, он скоро будет здесь, — обнадежил меня мой друг, а я повел плечом. Какой-то смертный смог одурманить меня! Меня! Владыку мертвых! — Он не вечен, а ты злопамятный.
— Ты так и будешь стоять? — вклинилась в наш разговор Катриона, прерывая мой поток мрачных мыслей, — Ты бог или кто? Ты хоть что-нибудь сделаешь?
Персик быстро, насколько позволяло положение, подбежала к Катрионе и что-то быстро зашептала ей на ухо. Маленькая смертная внимательно слушала, кивала и хмурила брови.
— Времени мало, — громко сказала Персик, а Катриона ни слова не говоря сорвалась на бег, по дороге к Харону. Мы с Танатосом переглянулись.
— Что? — состроила самое невинное лицо Прозерпина и пожала плечами. — Ты же обязан держать слово, а Катриона нет.
— Проследи, — коротко я бросил другу, и Танатос, чмокнув Персика расправил крылья и взлетел.
Я направился во дворец, а богиня жизни засеменила за мной. Вот чувствую, что-то ей от меня надо. Зря я отправил Танатоса.
— Гадес, — позвала меня Прозерпина, задыхаясь, спеша по ступеням. Пришлось остановиться и подождать юную богиню. Вот чувствую, добром это не кончится. — Гадес, надо поговорить.
Остановилась Прозерпина на нескольких ступеньках ниже меня, переводя дыхание. Я закатил глаза.
— Можно подумать у меня других дел нет, — бубнил я, спускаясь по ступеням и беря на руки богиню жизни, стал подниматься в замок. — Надеюсь, у тебя действительно что-то важное, потому что я…
— Катя беременна. — в лоб выдала Персик, а я чуть ее из рук не выпустил. Богиня жизни пискнула и вцепилась мне в тогу. А меня, как молнией пригвоздило. Я был прав. — Гадес, я так рада за тебя!
Предала. Она меня предала… Но глупая смертная не знает, что я не могу иметь детей… Наивная половинка души думала, что я — обычный бог… Но она предала меня… Зюся? Это не ты меня сейчас молнией прошиб? А то что-то я даже пошевелиться не могу!