— А для нас — это целая жизнь, — вздохнул молодой король, только глаза у него были немолодыми. — Благодарю тебя, Оберон. От всего сердца… Если нужна армия — я дам ее. Если что-то нужно будет — я все сделаю.
— Что ты мне можешь дать? — произнес Оберон, глядя на пару. — Ты ничего мне не сможешь дать, смертный. Даже если очень сильно захочешь.
Я тем временем, конечно, краем глаза наблюдала за всей этой сценой, роняя слезки и тихо что-то мурлыкая про себя, но при этом нагребала еды со стола со скоростью прожорливой гусеницы.
— Что? — обернулась я, пряча добычу за спиной и мило улыбаясь. Он что-то спросил, а я прослушала вопрос. — Ах, не обращайте внимания, это «Титаник»… Ванс… мо… ю… оупен… зэ дор…
— Титания? — переспросил молодой король, глядя на меня с уважением. — Красивое имя! Вы останетесь на свадьбу, госпожа Титания? Понимаю, что прошу очень много… Но, мне бы хотелось…
— Нет, — резко произнес Оберон, беря меня на руки, пока я пыталась съесть яблоко. Оно выскользнуло у меня из рук и упало. — Тебе нельзя есть обычную еду. Феи не едят пищу смертных.
— Еще как едят! — возмутилась я, надкусывая яблоко и… Тьфу! Да оно же горькое и противное! Бе!
Я прокашлялась, чувствуя неприятный привкус. Гадость-то какая! Бяка! Я бросила яблоко на пол, взяла другое и снова выплюнула. Неужели это хлеб? Неужели он похож на старую тряпку? Фу!
— Держи, — произнес Оберон, глядя на меня с усмешкой. В его руке было яблоко. — Просто тебе неудачные попались…
— Не-не-не! — возмутилась я, кривясь. — Сам такое ешь!
— Пробуй, — с этими словами мне вложили в руку яблоко, а я осторожно откусила, чувствуя, какое оно сладкое и сочное. Ммммм… Наслаждение! Я сейчас умру… Какая прелесть! Никогда не любила яблоки, но это… это…
— Это яблоко я захватил со стола, пока тебя одевали, — произнес Оберон, глядя на счастливого жениха с мужской солидарностью. — Так что пищу волшебного мира ты уже попробовала. А это значит, что ты принадлежишь волшебному миру.
Что?!!
Кони несли нас обратно, а я нахохлилась, нервно жуя невероятно вкусное яблоко. Желудок радостно урчал, зато я понимала, что останусь в волшебном мире навсегда. Мы считаем магию чудом, потому что в нашем мире ее просто нет. А они посчитали бы чудом небоскребы из стекла, трамваи, ноутбуки и телефоны, потому что их нет в этом мире. Следовательно, чудо — это то, что видишь впервые, непривычное, интересное, поражающее воображение.
— Чудо, ты яблоко доела? — послышался голос Оберона, пока снизу орали что-то вроде: «Глядите! Дикая Охота девушку похитила! Держись, бедняжка! Мы попробуем тебя отбить!». Мимо нас даже пролетела стрела, со свистом разрывая грозовой фронт, окутавший нашу кавалькаду. «Пусти ее, мерзавец!» — орал какой-то сердобольный. Стрела — это веский аргумент в амурных делах, поэтому я сжалась, в надежде, что не паду дохлой к ногам Амура со стрелой, торчащей из филея.