Вовремя я сменила дислокацию, вокруг колоны мгновенно опутывается паутина, но меня там, к счастью, уже нет.
— Посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я выпью твою магию, а потом и тебя! — орет уже вполне дошедшая до кондиции Хелена.
— Ага, подотри слюни! Размечталась! — снова перебегаю, согнувшись в три погибели, за другой камень, едва успев увернуться от очередной порции паутины.
— Все, мне это надоело! — орет Хелена, перемежая вибрации человеческого голоса со стрекотанием насекомого.
Реально жуткий звук, даже руки холодеют. Я перебегаю под укрытие другого камня, но оглянувшись назад, спотыкаюсь о трещину в полу и, не успев сгруппироваться, падаю плашмя на мраморную поверхность. Пытаюсь побыстрее встать, но не успеваю, в ногу впивается паутина, в секунду сматывающая обе мои голени вместе. Делаю попытку отползти, как червячок, но, увы, видимо, мое везение закончилось.
Хелена за паутину тянет меня к себе, подвешивает вверх головой, лицом к своему лицу и внимательно осматривает тремя парами жутких глаз.
— Какая жирная муха мне попалась — самодовольно говорит она, и я вижу, что ее челюсти тоже видоизменились в паучьи.
Бррр, мерзкое зрелище. И жуткое. Следующая лента паутины пеленает мне руки вплотную к бедрам. Опачки. Это уже невесело. Эй, ШИПовничек, пора помочь! И словно услышав меня, из моей руки вырываются десятки тонких игл, впиваясь Хелене в руки, шею, лицо, в общем, в те места, которые не защищены паучьим хитином.
Закричав от неожиданности и боли, она роняет мою тушку, завернутую в куколку. Не медля ни секунды, с помощью тех же игл, освобождаю руки, а ноги, увы, не успеваю. Паучиха в ярости бросается на меня. Выставив вперед руку скорее в инстинктивном защитном жесте, чем нападая, посылаю в нее колючую плетущуюся нить, которая опутывает ей все ее лапки, связав в одну кучку.
Как в замедленной съемке, ее тело начинает заваливаться прямо на меня, а отползти я не успеваю. Стараясь защитить живот, подгибаю колени и закрываю их руками, выставив перед собой довольно длинный и острый корень валерианы. И вот четко на него падает огромное туловище паучихи. Раздается хруст, мне на руки течет что-то теплое, а совсем рядом удивленно застывают глаза Хелены, покрываясь белесой пленкой смерти.
С напряжением и всхлипываниями, мне, наконец, удается вылезти из-под тяжелого мертвого тела. Руки и ноги дрожат. Молодец, Яра, ты ее успокоила навечно, а теперь пора просыпаться! Пора просыпаться!
И я действительно, просыпаюсь, открываю глаза. Все так же лежу на холодном камне. Рядом протяжно воет мужской голос. Приподнимаю голову, руки по-прежнему связаны.