Когда подошло время, вытаскиваю свою печеньку из духовки. Теперь моя любимая часть — украшение. Переложив аккуратно на красивую деревянную тарелку, делаю конвертик из ткани, чтобы взбитыми сливками придать человечку индивидуальные черты. Отхожу за дальний столик, чтобы никто меня случайно не толкнул, потому что сейчас предстоит очень скрупулезная и тонкая работа.
Кладу на лицо имбирного человечка две засахаренных клюквы — это глаза. Затем аккуратно вывожу сливками рот. Приостанавливаюсь, любуясь симпатичной мордашкой. И тут происходит странное. Нарисованный рот начинает шевелиться, а потом произносит:
— Привет!
Ээээ…
— Буратино? — спрашиваю осторожно.
— Это мое имя? — вопрошает тоненький голосок.
— Не… знаю — растеряно отвечаю.
— А почему я такой некрасивый?
— Разве? — удивленно разглядываю говорящую печенюшку.
— Ну да. Я лысый — он поднимает голову с тарелки, оглядывает свое тело и добавляет — и голый!
— Ну,… я еще успела тебя украсить — начинаю я, почему-то оправдываться.
— Так, может, поторопишься? — наглеет кусок теста.
— Потороплюсь, если ты умолкнешь и дашь мне спокойно продолжить — пытаюсь угомонить имбирного нахала.
— Не вопрос. Молчу — и человечек делает вид, что закрывает рот на молнию.
— Отлично — беру конвертик со взбитыми сливками и тоооолько подношу к голове печеньки, чтобы нарисовать волосы, как раздается указание:
— Сделай мне кудри. Чтобы все девчонки за мной бегали.
— Какие девчонки? Ты — печенье! — отвечаю, рисуя аккуратные завитки вокруг круглой головы человечка.
— Ну, зачем так грубо? — надувая губы, говорит произведение моего кулинарного таланта. — Принцессы ведь девчонки? А, вдруг я — заколдованный принц? Одна из них в меня влюбится и поцелует в уста сахарные (при этих словах сластолюбец складывает губки бантиком) и заживем мы с ней душа в душу, тело в тело.
— Фу! — отвечаю, делая точки на теле человечка, имитацию пуговиц. — Закатай свои губешки, а то ишь, раскатал. Принцессу ему. Кусок кураги тебе на всю морду.
— Ну, нееет. Курага — это уже не первой свежести фрукт. А я — парень молодой, заводной. Не забудь полосочки нарисовать на ногах и руках, чтоб было понятно, что я одет. А то, не могу же я к принцессам в таком неподобающем виде!
— Чего? Ты куда-то собрался? — переспрашиваю, слегка обалдевшая от всего происходящего.
— Я же сказал, к принцессам! — отвечает имбирный Дон Жуан и приподнимает голову с туловищем, явно намыливаясь сбежать.
— Стоять! — приказываю я, схватив зубочистку и пришпиливая его к тарелке.
— Оооо, ты жестокая женщина! Прямо в сердце — притворно стонет этот актер Больших и Малых академических театров.