— Нет!
А реакции на мои слова ноль! Тогда я делаю то, что, возможно, делать не следовало: с размаху и смачно впечатываю ладошку в высокомерную королевскую щеку.
Меня тут же отпускают, глаза у мужчины теперь горят злостью.
— Я сказала «НЕТ»! — повторяю, глядя в эти мстительно сузившиеся зрачки.
— Зачем ты все время притягиваешь меня, а потом отталкиваешь? — рычит на меня замороженный окунь.
Надо же, а я думала, рыбы немы.
— Да кто тебя притягивает? Ты сам притягиваешься! Не надо на меня все валить! Признай уже себе, что между нами что-то есть! Задолбал! Я не буду твоей постилкой, хоть убейся об стенку! Ты собираешься жениться на моей подруге!! И думаешь, что после этого я позволю себя коснуться твоим жадным лапам?!
— Что ты все коверкаешь?
— Я??? Да это ты все извращаешь! Зачем тебе Маша? У них с Хэйдом любовь! Они мечтали через месяц пожениться и уехать в поместье. А тут ты со своими королевскими планами на девушку! Ты хоть понимаешь, что испортишь им обоим жизнь?! Тебе настолько плохо, что ты хочешь, чтобы и другим было тошно? Уверен, что сможешь жить и править, сознавая, что рядом с тобой человек, который ненавидит тебя!
— Да плевать мне на ненависть! Я должен, прежде всего, думать не о себе, а о королевстве! Мне нужен наследник, продолжатель династии! И нет моей вины в том, что именно Маша стала той единственной, кто может подарить мне желаемое!
— А если я скажу, что беременна от тебя? — спрашиваю и чувствую, как сердце делает в груди какой-то дурацкий кульбит, прыгая в горло, а потом возвращаясь в грудь.
— Что? — Эдриан удивленно застывает, глядя на меня с какой-то затаенной болью и надеждой.
Всего секунду, а потом в его глазах загорается ярость:
— Зачем ты лжешь?!! В тебе нет второй энергии жизни, только твоя! Ты специально бьешь в больное? Сейчас, когда я раскрылся перед тобой!? Что ты за стерва такая бездушная!
— Это я бездушная? Все, мне надоело! Я не хочу с тобой больше разговаривать!
— Нет уж, давай поговорим. Раз так получается, что во всем виноват только я один! — продолжает настаивать Эдриан.
Делаю движение, чтобы уйти, но он хватает меня за плечо, стремясь удержать и тут же с ругательством отпускает, удивленно и зло глядя на меня.
— Ты меня порезала!
Я сначала вообще не понимаю, о чем он, а потом обращаю внимание на его ладонь, которой он пытался меня удержать. Ее перерезают четыре довольно глубоких и длинных царапины, из которых на пол капает кровь. Величество отрывает полосу ткани от простыни на кровати и заматывает руку.
— Я ничего такого не делала — отвечаю неуверенно.