В каждой из камер должен был находиться или рабочий, или сумасшедший, или школьник, или заключенный. И вам требовался бы только один человек здесь в центральной башне, чтобы постоянно точно знать, чем все они занимаются в своих тесных помещениях. Идея Бентама — идеал для всех парней, сидящих во властных институтах. Я считаю его Колумбом политики. С моей точки зрения, каждый способен разглядеть в «Паноптиконе» некий прототип новой разновидности системы власти, которую наше общество использует сегодня.
* * *
Студент: Вы считаете себя философом или историком?
Фуко: Ни тем, ни другим.
Студент: Но ведь история главная тематика вашего творчества? Что служит для вас основой ее понимания?
Фуко: Моей задачей было анализировать дискурс, но не исходя из такой «точки зрения». При этом я не опирался на лингвистические методы тоже. Понятие структуры не имеет смысла для меня. В проблеме дискурса меня исключительно интересует тот факт, что кто-то говорил что-то в какой-то момент времени. Я обращаю внимание не на смысл, а на функцию того факта, что некие вещи были произнесены кем-то тогда-то. Именно это я называю «событием». Для меня главное — воспринимать дискурс как серию событий и установить связи и описать взаимодействие между этими событиями, которые мы можем назвать дискурсными, с другими в экономической системе или в политическом поле, или во властных институтах и т. д.
Дискурс с такой точки зрения не более чем событие, подобное всем другим, но, конечно, дискурсные имеют специфические функции, среди других событий. Важно также заметить, что представляют собой специфические функции дискурса, и разглядеть дискурсы особого типа среди других. Я также изучаю стратегические функции дискурсных событий особого типа в политической системе или системе власти. Этого достаточно?
* * *
Студент: Как вы описали бы ваше видение истории? Как такое ее понимание влияет на дискурс?
Фуко: Поскольку я рассматриваю дискурс как серию событий, мы автоматически оказываемся в таком понимании истории. Проблема в том, что уже в течение пятидесяти лет многие историки изучали и описывали не события, а структуры. Сейчас происходит некий возврат к ним на поле истории.
Под событиями я имею в виду то, что историки так называли в девятнадцатом веке, а именно, битву, победу, смерть короля и все такое. В противоположность истории этого типа историки колоний и обществ, и так далее показывали, что в истории существовало множество перманентных структур. Ее задачей считалось сделать их понятными. Мы можем увидеть, как этим занимались во Франции на примере работ Люсьена Февра, Марка Блоха и тому подобных. Сейчас историки возвращаются к событиям и пытаются найти способ, чтобы мы могли говорить об экономической эволюции и демографической эволюции, как о них.