Поэтому она несмело спросила:
– Товарищ Полякова, а нельзя ли поговорить здесь? Тем более что и все документы по моей работе я здесь в ларьке храню.
Смущение Алешкиной и ее предложение насторожили Полякову: «Неужели она боится меня в дом пускать?»
И прокурор еще настойчивее повторила:
– Нет, пойдемте к вам. Я хочу поговорить с вами дома… Да я и проголодалась. Из Майского-то выехала в 6 часов, а сейчас уже скоро пять. Покормите меня чем-нибудь?
Катя еще более смутилась. Она сегодня дома не была, прямо с мельницы, где получала муку, приехала в ларек. Сама тоже еще ничего не ела. А что там сумела приготовить старшая дочь, и осталось ли ей что-либо, как младшие пришли из школы, это вопрос. «Ну, хлеб-то, наверно, не весь съели – они ей всегда краюшку оставляли, раздумывала она. – Ну что же, матушка, раз ты настаиваешь, пойдем, – уже сердито подумала она. – Посмотри, как здесь, в Александровке, семьи фронтовиков живут». Она знала, что в Майском, в других городах семьям фронтовиков выдаются специальные пайки и, хотя они были невелики, но дети имели и кашу, и масло, иногда и мясо, и сахар. Здесь же, кроме муки, не получали ничего, а на базаре покупать было не на что.
«Вот еще навязалась гостья, – опять с неудовольствием подумала Катя. – Ну да ладно, сама будет виновата».
Ну, что же – сказала она, – я вас специально не приглашала, потому что, честно говоря, я сама еще сегодня дома не была. Муки у меня не было. Вот сейчас только принесу, так что не знаю, чем вас и угостить смогу. Хлеба там, может, немного найдется, да где-то был у меня небольшой кусочек свинины. Если его Эла не израсходовала, сварим похлебку. Картошка есть. Наверно, и мамалыга есть. Сейчас возьму немного повидла и вот будем этим угощаться.
Катя взяла приготовленный мешочек с мукой, еще раз проверила правильность его веса, наложила в стеклянную банку немного повидла, за все это положила в кассу деньги, заперла ее и сказала:
– Пойдемте, я готова. Только предупреждаю, у меня очень злая собака, она на цепи, но цепь длинная и позволяет ей бегать по всему двору, вы постойте у калитки, я ее покороче привяжу, тогда и пройдете.
– Маша, – обернулась она к вахтерше, – я пока ларек закрою. Пойду поесть. Тут еще несколько человек муку не получили, может, и другие покупатели подойдут. Скажите, что часа через два приду и снова открою ларек.
До дома Алешкиной они шли молча.
Катя ждала вопросов прокурора, а та упорно молчала. Она думала: «Неужели эта молодая и такая симпатичная и, видимо, до невероятности усталая женщина искусно притворяется? Может быть, и дома у нее показная бедность, а на самом деле где-нибудь припрятаны запасы продуктов и промтоваров? Да, нет. Не может быть, уж больно она проста… А, впрочем, чем черт не шутит!»