Посередине стоял квадратный стол, очевидно, служивший и для обеда, когда семья собиралась вместе, и для занятий девочек во время приготовления уроков. Стол этот был накрыт выцветшей и местами порезанной клеенкой. В противоположном углу комнаты стояла старенькая этажерка, заваленная книгами, а около нее в большой деревянной кадке на невысокой табуретке находился разросшийся фикус. Между прочим, книги и тетради лежали и на столе, и на подоконниках, им не хватало места на этажерке.
Кроме перечисленного, в комнате в довольно хаотическом беспорядке стояло несколько частью поломанных, с продавленными сидениями венских стульев, а рядом с раскладной кроватью на стене, на вбитых в нее колышках висело несколько стареньких простеньких платьев, очевидно, принадлежавших хозяйке и старшей дочери. Вот и все. Осмотрев все это беглым взглядом, Полякова подошла к этажерке и стала перебирать лежавшие там книги.
Помимо школьных учебников, она увидела несколько десятков книг медицинского содержания и вспомнила, что муж Екатерины Петровны врач и находится сейчас на фронте. Увидела она и альбомы с многочисленными фотографиями самой Алешкиной и ее детей.
За этим занятием ее и застала вошедшая с двумя тарелками супа хозяйка. Поставив тарелки на стол, а затем принеся на мелкой тарелке, такой же выщербленной, как и глубокие, куски мамалыги, Катя подошла к Поляковой и, показывая на одну из фотографий, изображавшую голову молодого красноармейца в буденовском шлеме, грустно заметила:
– А это муж. Это когда еще он действительную службу служил в 1929 году. Где-то он сейчас?… Ну, что же это я, ведь вы кушать хотите. Идемте, садитесь, поедим. Вы уж извините, гостей я сегодня не ждала, да если бы и ждала, все равно ничего бы приготовить не успела. Муку-то ведь только сегодня получила… Нам пайка всего на 10 дней хватает, а муку выдаю раз в две недели. Это если повезет, а то и раз в месяц. А остальные дни вот на мамалыге сидим. Да боюсь, что скоро и ее у меня не будет. Своей кукурузы было очень мало, ее поели еще молодой. С завода не дают, а на базаре литровая банка кукурузной муки 80-100 рублей стоит. А на нас четверых такой банки едва на день хватает. Да еще ведь хоть как-то и одеться нужно. Уж про себя я не говорю, как-нибудь прохожу. Но старшая-то ведь уже девушка. 16 ей уже стукнуло. Вот на днях мужнин фотоаппарат, уж как его берегла и от немцев прятала, пришлось продать в Майском на базаре. Купила ситцу на эти деньги, и дочке платье сшила.
Ой, да что это я разболталась! Вы ешьте, ешьте, там еще суп есть. Я подолью.