У Бориса мелькнула озорная мысль:
– Слушай, Катя, давай-ка его разыграем!
– Как?
– А вот сейчас увидишь.
После завтрака Борис собрался идти в операционную, но в этот момент он услышал тяжелые шаги Игнатьича, подымавшегося на крыльцо. «Наверно, опять основательно выпил», – подумал он, последнее время, особенно после похорон Джека, Игнатьич стал чаще выпивать.
И Борису пришла в голову шальная мысль: ну хорошо же, я тебя сейчас проучу. Дверь открылась, в кухню вошел Игнатьич. По его покрасневшим щекам и блестящим глазам было видно, что с очередной бутылкой шнапса он основательно познакомился.
– Товарищ майор, вы уже позавтракали?
– Да, мне принесли… Да больно много… Половину только съел, что с остальным делать, не знаю. Джеку, что ли, отдать?
– Какому Джеку, вы что, товарищ майор? – недоуменно глядя на Бориса, спросил Игнатьич. – Джека же ведь нет.
– Нет? Разве?
– Ну конечно, вы что, забыли? Совсем заработались!
– Да нет, я-то помню, а вот ты что-то зарапортовался.
Игнатьич, понимая, что он не совсем в себе, как-никак, а шнапсу на его долю досталось порядочно, виновато развел руками и смущенно повторил:
– Да нет у нас никакого Джека. Убили его. Сам я его и похоронил, – и он смахнул слезу со щеки, которая там показалась.
Борису стало жаль старика, и он громко крикнул:
– Джек, а ну, вылезай сюда, покажись-ка Игнатьичу.
Последний с ужасом взглянул на своего начальника, почти совсем протрезвел, но все же не заметил сперва, как из-под кровати почти выполз, замирая от стыда и страха, с поджатым хвостом пес. Когда же он его заметил, то не мог сдержать крик:
– Господи, боже мой, это же Джек. Откуда же ты? Ведь я тебя даже в плащ-палатку завернул, когда хоронил. Как же ты выбрался?
– Что ты, Игнатьич, как могла похороненная тобой собака из могилы выбраться? Значит, ты не его похоронил.
– Да как же? Правда, голова у него была прострелена, так что морду-то было трудно разобрать… Но по всему остальному это был прямо Джек… Эх ты, чертушка! Это опять твои весенние штучки. На этот раз подруги с собой не привел, как в Кривой Луке. Ну же и грязный ты. Где же ты носился-то? И как уцелел при таком обстреле? Ну, уж теперь, шалишь, при каждом переезде я тебя на цепь буду брать. Сколько я пережил из-за тебя. Ну, иди ко мне, ладно уж, не бойся, иди.
Джек, поглядывая на Бориса, все так же робко подошел к Игнатьичу, потерся головой об его ноги и так умильно поглядел на старика, что тот не выдержал. Обнял его так же, как полчаса тому назад сделал это хозяин, и сказал:
– Ладно уж, подлец! Идем, я тебе поесть дам, а уж потом, как хочешь, вымою.