С другой стороны, комиссар, окончивший академию, имеет достаточные военные знания, чтобы самому решать те или иные военно-тактические задачи. А он вынужден находиться как бы на вторых ролях. Это его бесит. Особенно человека с таким характером, как у Марченко.
По-моему, – закончил свою мысль Лурье, – скоро и наверху поймут, что иметь двух командиров в одном подразделении слишком большая роскошь и, кроме вреда делу, она не принесет ничего.
Оставят, наверно, одного командира, ну, а для политобеспечения оставят нас – политотдел, целиком подчиненный командиру и в то же время ответственный за свою работу и перед соответствующими политорганами армии, фронта, как представителями партии в армии.
Как мы знаем, менее чем через год почти так и случилось. В своем предвидении Лурье ошибся ненамного.
– Но пока-то их двое, и они, по существу, равноправны. Нам от этого не легче. Каждому приходится лавировать между ними, как капитану корабля между опасными рифами, того и гляди, сломаешь себе шею. Придется это делать и тебе. Между прочим, одна из причин, по которой Емельянов сбежал со своей должности, именно эта, – закончил свой рассказ Павел Александрович.
Несколько минут он помолчал, а потом продолжил:
– Ну вот, я тебе обстановку обрисовал, конечно, по-дружески, а уж выводы ты сам делай. – Он еще немного помолчал.
– Да, ты сегодня из медсанбата, как там Аня Соколова? Эта девушка не на шутку меня привлекла, кажется, и я ей не противен. Я все над Марченко подсмеивался. Водит его за нос его Валюня, а он ничего не замечает. Неужели и Аня такой же окажется? Вот еще, не было забот, так эта Аня навязалась.
Чудно как-то получается, ведь у меня жена, большой сын и обоих их я люблю. Думаю о них. А вот, поди ты, увидел Аню, и словно околдовала она меня, не выходит теперь из головы, да и только. Трудно мне теперь, Борис, будет!
Ведь скольких командиров, в том числе и командиров полков я за близость с девушками: связистками, медиками, машинистками пробирал. Мне как-то казалось, что невозможно на войне, когда у каждого из нас столько дел, когда столько труда, сил и крови приходится отдавать каждому, когда почти у каждого дома осталась семья, думать еще о какой-нибудь женщине. И что встречи здесь – это просто разврат, проявление скотства, как говорит наш председатель трибунала, а вот теперь случилось это и со мной. Влюбился в Аню. Ведь у нас с ней ничего еще и нет, да я не знаю, и будет ли? А мысли мои она заполнила, невольно я думаю, а смогу ли я из-за нее бросить свою старую семью? И сам отвечаю – нет, вряд ли. Тогда что же это за новое чувство? Неужели все-таки скотство…