Теперь четвертое.
— Как красиво! — восхищенно выдохнул Данду.
Без крыльев Сонтейн превратилась в обычную молодую женщину с счастливым лицом. Всем своим видом она выражала почтение: руки вытянуты к Завьеру, голова склонена, глаза опущены.
— Если бы я только знала, о радетель. Как же неуважительно…
Но пора было кончать с этими формальностями. Завьер протянул к ней руки. Он ощущал, как беспокойно шуршат крылья, запертые в ее теле.
— Приветствую тебя. Я — Сонтейн Интиасар.
Она шумно сглотнула.
— У тебя сногсшибательный дар!
— Да. Но… Радетель, что ты тут делаешь?
Она казалась очень взволнованной, но теперь, когда стояла прямо перед ним, он понял, что приготовит для ее свадебной трапезы.
* * *
Вечером накануне свадьбы Анис он ходил ее повидать. Захотел увидеть ее незамужнее лицо в последний раз. Он до сих пор рисовал ее в своих фантазиях: как они гуляют по окоему острова и песок у них под ногами исторгает обрывки шевелящегося мха и вогнутые осколки лиловых ракушек; он воображал, как они нагие стоят рядом на пляже, он умащивает ее имбирным маслом с головы до пят, двигаясь от бедер к шее и снова вниз, обегая пальцами талию и щедро увлажняя маслом пухлые упругие ляжки. Он представлял себе, как одел бы ее к свадьбе: набедренный обруч, голубые шелка, серьги, браслеты на лодыжках, сандалии — потом приглаживал ей волосы на голове, спрашивал: «Ты уверена?» и «Ты счастлива?». И она отвечала: «Да, да, да!» — а глаза были чужие — «да, да, все хорошо» — после чего разворачивала его спиной к себе и проводила языком по его позвоночнику.
Тогда он принял это как неизбежность. Ему просто хотелось увидеть ее лицо.
Анис впустила его к себе. На ней была надета тонкая ночная рубашка. А свадебное платье переброшено через дверь. Она спросила, как его здоровье, улыбнулась, когда он ответил, что чувствует себя хорошо и мотыльки ему больше не нужны, потом положила его аккуратно завернутый свадебный подарок на кухонный стол, подалась вперед и, обхватив его сзади за шею, начала неловко целовать.
Он был изумлен. Какими же ласковыми, манящими и требовательными были ее губы. И почему его губы оставались безответными? Анис запустила пальцы в его дреды, потом сжала его руки и стала водить ими по своему телу: в ямочку внизу спины, где что-то тревожно подпрыгивало, на ее душистую коротко стриженную голову. Она потянула его к спальному тюфяку, властно привлекла лицо к себе на колени, куда всего-то несколько недель назад его вырвало, и он был так поражен ее похотью, что не сразу расслышал ее шепот:
— Понюхай меня, Завьер! Поторопись!