«Роман не похож на все, что мы читаем, за небольшими исключениями. По силе мысли и выразительности среди современных сочинителей Карреру Беллу нет соперников» («Эра»).
Пожалуй, лишь «Спектейтор» усомнился в достоинствах книги, критик уклончиво и невнятно назвал мораль героев романа в буквальном смысле «низким оттенком поведения» („low tone of behaviour“). И то сказать, негоже было такой приличной девушке, как Джейн Эйр, класть руку своего будущего мужа себе на плечо – порнография да и только! «Оттенок поведения» – ниже некуда, как с этим не согласиться. Шарлотта – она до сих пор не верила в успех романа – расстроилась, тем более что критика «Спектейтора» была услышана и воспринята; следом появились в печати эпитеты более резкие: как только книгу ни называли – «непристойной», «безбожной», «пагубной».
«Теперь поношениям не будет конца, – пишет она Джорджу Смиту через месяц после выхода „Джейн Эйр“. – Боюсь, как бы эта точка зрения не сказалась на спросе. А впрочем, время покажет: если в „Джейн Эйр“ есть плюсы, а не только минусы, то роман сумеет разогнать сгущающиеся над ней тучи».
И время показало, что «сгущающихся туч» бояться не придется: две с половиной тысячи экземпляров романа разошлись за два-три месяца. Сегодня такой роман, будь он издан в России, пролежал бы на полках книжных магазинов, боюсь, не один год.
Шарлотта – куда девалась всегдашняя неуверенность в себе – готова за себя постоять, она вступает с критиками в спор, полемизирует даже с таким авторитетом, как Джордж Генри Льюис. Льюис предупреждает начинающего романиста, чтобы тот «сторонился мелодрамы» (а мелодраматических эпизодов в романе, как мы знаем, хватает), придерживался личного опыта и правды жизни, от которой Шарлотта (вспомним Ангрию) не раз отступает. Взять хотя бы эпизод, когда Джейн отказывает Сент-Джону, ибо слышит голос зовущего ее Рочестера, который находится от нее на расстоянии нескольких десятков миль. Шарлотта Льюису возражает:
«Это не обман чувств, и не колдовство – это лишь неразгаданное явление природы. Воображение – очень сильный, беспокойный дар, от которого невозможно отказаться. Неужто мы должны быть глухи к его призывам, бесчувственны к его порывам?.. Если когда-нибудь я напишу еще одну книгу, в ней не будет того, что Вы называете „мелодрамой“, так мне теперь кажется, хотя я и не уверена. Попытаюсь также прислушаться к совету мисс Остен – быть более сдержанной, но и в этом я до конца не убеждена…»
В декабре, всего через два месяца после первого издания, Смит и Элдер затевают второе, и его, как хорошо известно, автор посвящает Теккерею, чей ум, пишет в предисловии Каррер Белл, «более глубок и уникален, чем сознают современники», которые не нашли «подобающего ему сравнения или слов, верно определяющих его талант». Дает Шарлотта в предисловии отпор и «немногим боязливым или сварливо-придирчивым хулителям», которые «выдают внешнюю благопристойность за истинную добродетель» и полагают, что нравственность и светские условности – синонимы: