«Светские условности – еще не нравственность. Ханжество – еще не религия. Обличать ханжество еще не значит нападать на религию. Сорвать маску с лица Фарисея еще не значит поднять руку на Терновый Венец»[43].
Посвящение романа Теккерею было, как выяснилось, со стороны Шарлотты faux pas, о чем она, конечно же, не подозревала. Дело в том, что в 1840 году, всего через четыре года после свадьбы, жена писателя сходит с ума и попадает в сумасшедший дом. Ассоциация с Рочестером и его безумной женой Бертой Мейсон слишком очевидна. Вероятно, именно эти сцены и вызвали у Теккерея слезы, когда он читал роман. Писатель, однако, ничем своих чувств не выдал и вежливо поблагодарил Каррера Белла за посвящение: «Был крайне тронут Вашей любезностью». Чем, естественно, вогнал щепетильную Шарлотту в краску.
«Разумеется, я ничего не знала о домашних треволнениях мистера Теккерея, – писала она в конце января 1848 года Уильяму Смиту Уильямсу. – Для меня он существовал только как автор. Мне очень, очень жаль, если моя неумышленная бестактность приведет к тому, что его имя и дела станут предметом расхожих сплетен».
Предметом расхожих сплетен стал, однако, не Теккерей, а Шарлотта: в Лондоне прошел слух, что Каррер Белл одно время состоял гувернером в доме Теккерея и что роман основывается на реальных фактах. И еще один слух: никаких братьев Белл на самом деле не существует. Начало этому слуху положил… почтальон, который явился с письмом из Лондона в пасторат и поинтересовался у Патрика Бронте, проживает ли в доме мистер Каррер Белл. Шарлотте ничего не оставалось как открыться отцу.
«– Папа, я написала книгу.
– В самом деле, моя дорогая? – отозвался Патрик, продолжая читать.
– Я хочу, чтобы вы взглянули на нее.
– Нет у меня времени читать рукописи.
– Но это книга, а не рукопись. Книга, вышедшая из печати.
– Надеюсь, ты не станешь впредь заниматься подобной ерундой.
– Думаю, мне удастся на этом кое-что заработать. Можно, я прочту вам кое-какие рецензии[44]».
В тот же день Патрик созвал дочерей и торжественно сообщил им: «Дети, Шарлотта написала книгу, и, думаю, эта книга лучше, чем я ожидал».
Меж тем второе издание романа продается не хуже первого. Мало того: в театрах идет поставленная по роману пьеса с интригующим названием «Тайны поместья Торнфилд», французы собираются книгу переводить. Смит уже подумывает о третьем издании, да еще с иллюстрациями; иллюстрировать роман предлагается самой Шарлотте.
Судьба романов Эллиса и Актона Беллов складывалась не столь благоприятно, как их брата Каррера.
«Агнес Грей», как и «Учитель», пересылается из издательства в издательство без особых надежд на публикацию. Энн, однако, не расстраивается и продолжает творить. Ее стихи, написанные летом и весной 1846 года, как и раньше, романтичны и меланхоличны; темы по-прежнему невеселые – заботы, лишения, душевные травмы. Заключенный оплакивает свободу и любовь, которых не вернуть; друзья детства становятся, когда вырастают, злейшими врагами; любимая девушка изменяет своему возлюбленному – он (не Брэнуэлл ли?) безутешен. Названия стихов соответствующие: «Радость и печаль», «Не рыдай так безутешно, любимая», «Сила любви», «Мне снилось прошлой ночью…», «Мрачные тучи плывут».