– Если бы я не знала, что она теперь счастлива, – серьезно отвечала Эмма, – а она, сколько бы ни мучили ее угрызения совести, полагаю, счастлива, – то ни за что бы не вынесла эту благодарность, потому что – ах! Миссис Уэстон! Если б только подсчитать все добро и зло, которое я сделала мисс Фэрфакс!.. – Эмма заставила себя сдержаться и уже веселее добавила: – Ну пора это все забыть. Как любезно с вашей стороны рассказать мне столь любопытные подробности. Они показывают ее с самой выгодной стороны. Я теперь уверена, что она замечательный человек… и, надеюсь, будет счастлива. Справедливо, что он хотя бы богат, потому что все иные достоинства и добродетели всецело принадлежат ей.
Такое заключение миссис Уэстон просто так оставить не могла. Она прекрасно относилась к Фрэнку почти во всех отношениях, и к тому же очень сильно к нему привязалась, а потому со всей искренностью и серьезностью принялась его защищать. Она рассуждала здраво и с чувством, но Эмма ее уже не слушала: ее мысли устремились то ли на Бранзуик-сквер, то ли в Донуэлл… Когда миссис Уэстон закончила свою речь словами: «Того самого письма мы еще не получили, но, надеюсь, скоро оно придет», – Эмма ответила не сразу, пытаясь вспомнить, о каком письме идет речь, но, так ничего и не поняв, ответила наугад.
– Эмма, милая, вы здоровы? – на прощание спросила миссис Уэстон.
– Конечно! Вы ведь знаете, я никогда не болею. Не забудьте рассказать мне про письмо, как только оно придет.
Рассказ миссис Уэстон дал Эмме новую пищу для печальных размышлений: она прониклась еще большим уважением и сочувствием к мисс Фэрфакс, еще острее ощутила стыд за то, как несправедливо с ней обходилась. Она горько сожалела, что не искала с ней дружбы, и краснела от того, что причиной тому была в некоторой степени зависть. Последуй Эмма известным желаниям мистера Найтли, выкажи она мисс Фэрфакс заслуженное внимание, попытайся она узнать ее лучше, сблизиться с ней, найти друга в ней, а не в Харриет Смит, то от скольких мучений сейчас была бы избавлена. Одна была равна ей и по рождению, и по способностям, и по уму, с ней-то и следовало с благодарностью судьбе искать дружбу, а другая что?.. Возможно, они никогда и не стали бы близкими подругами, и, вероятнее всего, мисс Фэрфакс не посвятила бы мисс Вудхаус в столь важную сердечную тайну, но тем не менее, узнав Джейн как следует, Эмма ни за что бы не допустила тех низких подозрений насчет ее непристойных чувств к мистеру Диксону, которые она весьма глупо выдумала и так долго лелеяла. А какую непростительную ошибку она совершила, еще и поделившись этими мыслями с Фрэнком Черчиллем! Эмма опасалась, что он весьма опрометчиво передал их Джейн, чем принес ей немало страданий. Вероятно, с тех пор, как та приехала в Хайбери, Эмма стала худшим из ее несчастий. Заклятым врагом. Всякий раз, как они втроем оказывались в одном месте, она беспрестанно ранила бедную Джейн Фэрфакс и нарушала ее спокойствие, а Бокс-Хилл, очевидно, стал последней каплей.