Редко, очень редко правда раскрывается целиком и полностью, и всегда хоть что-то остается тайным или недопонятым, но когда, как в их случае, неверно толкуется лишь поведение, а не чувства, то ничего страшного в этом нет. Ее сердце успокоилось и было полностью готово принять его.
Оказалось, что мистер Найтли и не подозревал о ее чувствах. Когда он шел к ней в сад, у него не было планов объясниться. Он лишь совершенно бескорыстно хотел узнать, как она справляется с известием о помолвке Фрэнка Черчилля, и, при необходимости, утешить ее и ободрить советом. Все остальное произошло под влиянием минуты и того, что он от нее услышал. Когда он узнал, что Эмма к Фрэнку Черчиллю совершенно равнодушна, что ее сердце никогда ему не принадлежало, в его душе зародилась надежда, что со временем он сумеет завоевать ее расположение. Мистер Найтли и не надеялся на взаимность в настоящем, но на мгновение чувство возобладало над разумом, и он захотел услышать, что Эмма не запрещает ему добиваться ее любви… А оказалось, что он смеет надеяться даже на большее. Он лишь просил разрешения заслужить ее любовь, а она уже его любила!.. Еще полчаса назад он был в полном отчаянии, теперь же – в таком совершенном блаженстве, что иначе и не назовешь.
Про Эмму можно было сказать то же самое. За эти полчаса они оба убедились в том, что любимы, избавились от заблуждений, ревности и недоверия. Мистер Найтли начал ревновать давным-давно, еще с первого приезда – а то и с ожидания – Фрэнка Черчилля. Он полюбил Эмму и начал ревновать почти одновременно, и одно чувство сильнее разжигало в нем другое. Именно из-за ревности он и уехал в Лондон. Поездка на Бокс-Хилл стала решающей. Мистер Найтли понял, что больше не может смотреть, как Эмма позволяет и поощряет внимание другого. Он думал, что отъезд поможет ему охладеть. Но выбрал для того неверное место. В доме его брата все дышало домашней приветливостью и семейным счастьем, Изабелла слишком походила на свою сестру, уступая ей лишь в тех мелочах, за которые мистер Найтли и полюбил Эмму, и сколько бы он у них ни пробыл – ничем бы ему это не помогло. И все же он день за днем упрямо терпел, пока сегодня с утренней почтой не получил записку с новостями о помолке. Он обрадовался и даже того не устыдился, ведь всегда считал, что Фрэнк Черчилль Эммы совершенно недостоин. Новость его чрезвычайно взволновала, побудив немедленно отправиться домой. Он поскакал прямо в дождь и сразу же после обеда пришел в Хартфилд, чтобы узнать, как переносит удар самая милая, самая лучшая, самая совершенная, несмотря на все ее несовершенства.