Итак, де Лириа сел на любимого конька. Не будь Алекс настолько озабочен своими размышлениями, он не удержался бы, чтобы не ответить на сардоническую улыбку, мелькнувшую на губах Кейта. Герцог пытался оправдать молодого государя за его связь с Долгорукими, не понимая, что окончательно губит его в глазах масонского генерала, который как раз и повинен в смерти великой княжны Натальи Алексеевны! Уния в России, католицизм в России, торжество иезуитов в России – да ведь опаснее этого для ордена нет ничего! Петр приговорен масонами во всяком случае, дело лишь во времени его смерти. Так что же выигрывает Алекс, отказываясь отдать Кейту заветный флакон? Не лучше ли все-таки…
Он задумался и не услышал, как герцог оказался рядом. Спохватился, попытался подняться с кресла.
– Нет, сидите, прошу вас, дон Хорхе. Как вы себя чувствуете, мой дорогой? Вы что-то бледны! – Белая, мягкая, благоухающая рука де Лириа коснулась плеча Алекса, пальцы осторожно, чуть касаясь, пробежали по его шее, запутались в волосах. – Какие у вас мягкие волосы, друг мой. Удивительно приятное ощущение! Я даже не предполагал…
Алекс резко отстранился, едва подавив желание вскочить и отшвырнуть де Лириа от себя как можно дальше: в угол, в другую комнату, вообще на улицу… прямиком в Испанию в конце концов! Полное ощущение, что по шее его пробежало некое ядовитое насекомое.
Герцог отдернул руку, поджал губы.
– Извините, сударь, – сдавленным от отвращения голосом вымолвил Алекс. – Я все еще нездоров. Позволительно ли будет мне отказаться от присутствия на ужине?
Он понимал, что рискует отчаянно оскорбить де Лириа, однако ему во что бы то ни стало хотелось остаться сейчас одному. И дело было не только в омерзительных приставаниях этого напомаженного содомита. Побыть подальше от Кейта, все еще раз хорошенько продумать – вот о чем мечтал Алекс.
– Конечно, я понимаю, вы еще плохо себя чувствуете, – тонким от обиды голосом проговорил герцог. – Однако вряд ли есть смысл настолько упорно предаваться затворничеству и превращаться в монаха. Вам надобно снова начать выезжать, встречаться с людьми…
В углу послышался какой-то странный звук. Алекс взглянул туда и увидел Каскоса, который, глубоко вздохнув, словно набираясь храбрости, решительно выступил из тени, в которой пребывал доселе.
– Осмелюсь заметить, ваша светлость, – сказал он с такой широкой и простецкой улыбкой, что Алексу показалось, будто кто-то невидимый стоит за спиной Каскоса и за уголки растягивает его рот до самых ушей, – осмелюсь заметить, что сеньор Хорхе отнюдь не исповедует монашеский образ жизни! Вы, конечно, видели, сколько писем от прекрасных дам с соболезнованиями и сожалениями по поводу своей болезни он получил? Полагаю, самому государю не выражали такое количество сожалений, когда он подхватил лихорадку. Более того! Одна из красоток, пораженных в самое сердце прекрасными очами дона Хорхе, – тут в голосе Каскоса послышалось что-то вроде скрежета ржавого металла, – отважилась нынче проведать его лично!