«Интересные тут дела», – подумалось мне.
Женщина, чистившая картошку, ушла.
Наконец мне принесли заказ, а «доминошники» продолжали на меня озираться.
Я тут же схватил ложку и начал поглощать суп, обжигая язык. Суп оказался вполне съедобным, хоть и не идеальным, просто вместо лимона была кожура и уксус. Но в целом, вместе с картошкой было вполне съедобно.
Потом я налил себе рюмку и, запрокинув голову, выпил.
В это время раздался мелодичный голос парня с гитарой:
– Хорошо, Санта, только одну, – он улыбнулся, – твой любимый ми минор?
– Да, – девочка тоже улыбнулась сияющей улыбкой, даже как-то светлее стало, и я налил еще, не упуская из виду «доминошников», которые перешептывались меж собою.
Тут раздались гитарные аккорды, и снова голос парня:
– Санта сейчас пойдет спать, но перед этим споет песню «Холодное сердце».
Раздались одиночные хлопки, и Санта запела.
Не знаю – я не большой любитель деревенского творчества, да и предпочтительный стиль в музыке у меня – джаз. Это был соул. Но буквально от первых фраз старой песни, спетых неожиданно звонким, но очень объемным голосом девочки, у меня по коже пробежали мурашки, словно кто-то высыпал на пол мешок артефактов.
Выключили радио, перестали бить по шарам двое у стола, а девочка пела такими звенящими интонациями, и даже там, где она слегка фальшивила, у нее получалось сделать красивый и естественный подъезд вокалом так, что получались элементы джазовых приемов.
Я застыл с рюмкой в руке и слушал песню о любимом человеке, который идет вдоль реки, идет на битву, и любящая его женщина просит всех богов помочь ему и сделать так, чтобы он вернулся живым и здоровым.
Зодиак, какая это была песня… От нее веяло сыростью ручья в логах, ароматом дыма костра, запахом запекшейся крови и пота, страхом и почти невозможной надеждой…
Когда песня закончилась, некоторое время стояла тишина, наверное, все местные слышали эту песню постоянно, но я вдруг не выдержал и начал хлопать в ладоши. На меня стали оглядываться, а я кивнул в сторону сцены и немедленно выпил.
– Все, Санта, пожелай всем спокойной ночи и живо спать! – сказал «двубортный», скорее всего, ее отец.
Парень с гитарой улыбался так, что, казалось, от него шел свет, как от арта. Санта спрыгнула с углового подиума и подошла к моему столику.
– Вам понравилась песня, сэр? – спросила она своим звонким голоском.
– Очень, Санта. – Я машинально вытащил из внутреннего кармана бумажку в один талер и положил ее на стол.
Глаза девочки были светло-карими (почти желтыми), и мне казалось, что ее зрачки немного фосфоресцируют, как у кошки.