Джуно-Джейн ставит лампу под стол — так, чтобы хоть что-нибудь видеть, — а потом достает из ящика стопку счетных книг и начинает их листать, скользя по строкам тоненьким пальцем с острым ногтем. Выходит, она умеет читать. И неудивительно: пласажные дети живут как аристократы, мальчишек отправляют учиться во Францию, а девочек — в школы при монастырях.
Она проверяет все до единого книги и листы с записями, что попадаются ей под руку, качает головой, что-то шипит сквозь зубы, явно недовольная найденным. Поднимает коробочки с чернильным порошком, ручки, карандаши, табак, трубки, разглядывает все это на свету, вертит в руках.
Девочка с каждой минутой становится все смелее, и будет настоящее чудо, если ее не схватят!
А может, это из-за отчаяния?
Взяв лампу, она идет мимо полок, тянущихся от пола до самого потолка — таких высоких, что, даже если трое мужчин встанут друг другу на плечи, им до верха все равно не дотянуться. Лампу она подносит до того близко к книгам, что на мгновение кажется, будто Джуно-Джейн задумала их поджечь и спалить весь хозяйский дом!
Но на чердаке спят девочки вместе с прислугой! Надо во что бы то ни стало помешать Джуно-Джейн, если она и впрямь попытается устроить пожар! Я осторожно выныриваю из-за занавески, делаю три шага вперед и останавливаюсь рядом с квадратами лунного света на деревянном полу из вишни.
Однако Джуно-Джейн и не думает ничего поджигать. Она старательно разглядывает надписи на корешках. Встает на цыпочки, поднимает фонарь повыше, насколько только хватает ее роста. Тот наклоняется, и расплавленный воск капает Джуно-Джейн на запястье. Девочка испуганно ахает и роняет лампу. Та падает на ковер, а вытекший воск топит собою слабый огонек. Джуно-Джейн даже не нагибается за лампой, а так и остается стоять, где стояла, уперев руки в бока и глядя на верхние полки. Наверх никак не забраться — лестницы в комнате нет. Видно, прислуга затеяла где-то уборку и унесла ее.
Не успеваю я и дух перевести, как Джуно-Джейн сбрасывает с себя плащ, закидывает одну ногу на нижнюю полку, проверяя ее на прочность, а потом начинает карабкаться вверх! Хорошо еще, что платье у нее девчачье, короткое, чуть ниже колен. Она взбирается проворно, точно белочка, и густая волна волос, рассыпавшихся по ее спине, напоминает большой пушистый хвост.
Но на самых подступах к цели ее нога, обутая в шелковую туфельку, соскальзывает.
«Осторожнее!» — чуть не срывается у меня с губ, но Джуно-Джейн удерживается и продолжает подъем, а потом, добравшись до верха, покрепче ухватывается за край полки и начинает движение вбок — словно мальчишка, который карабкается по стропилам на крышу сарая.