, будет воспитан истинным католиком. Иезуиты, коих я оставил подле него, о том позаботятся, я лично прослежу за тем!
Поссевино улегся на приготовленный для него лежак, перевернулся на спину, вытянулся, недовольно засопел — видать, ложе было не слишком удобным.
— При нынешнем папе многое изменилось, и я рад этим переменам, — продолжал он. — Столетиями Церковь боролась с еретиками в Европе, и лишь папа Григорий обратил свой взор на восток. Греческая вера не меньшая ересь, чем лютеранство, тем более даже сами греки полтора столетия назад на Флорентийском соборе признали правильность содержания вероучений римской церкви.
— Я слышал, что московиты очень преданны своей вере. Меня поразило обилие храмов, увиденных нами по дороге!
— Преданны! — раздраженно ответил Поссевино. — Они слепо следуют канонам, установленным греками. Потому одной из главных наших работ, брат Кампани, будет поведать московитам об их заблуждениях и направить на истинный духовный путь!
Помолчав, Поссевино добавил уже шепотом:
— Они так благочестивы, как и раболепны. Я уже успел заметить, что великий князь для них наподобие Бога, как бы это ни звучало. Потому стоит лишь убедить царя в необходимости принять католичество, и все его подданные слепо последуют за ним. Именно в этом, брат Кампани, и заключается моя миссия…
Пышно разодетый в парчу и атлас, встретил государев двор папских посланников. На улицах Старицы слышны гомон собравшейся толпы и праздничный колокольный перезвон. Бархатная дорожка тянулась от городских ворот к крыльцу государева терема, и по обеим сторонам ее стражами стояли вытянутые по струнке стрельцы с вычищенными пищалями и одеждами, с приведенными в порядок бородами и обувью.
В черных мантиях и широких четырехугольных шляпах иезуиты вышли из возков и тут же оказались перед Андреем Щелкаловым, Борисом Годуновым и Богданом Вельским. Все трое были верхом в сопровождении многочисленной конной стражи. Любезно поклонившись гостям, они объявили, что скоро посланники предстанут перед государем, и всем пятерым подвели великолепных коней с богатыми седлами и драгоценной сбруей. Поссевино же доложили, что поданный ему великолепный черный конь есть подарок ему от их государя. Смутившись и умело скрыв свое неудовольствие столь неуместным подарком, иезуит, кряхтя, влез в седло.
Небо было серым, с Волги, сурово завывая, дул ветер, и послам приходилось удерживать шляпы руками. Поссевино, щурясь, вел коня, оглядывал каменные стены города, его мощные башни, вездесущих стражников и безликих ратников. С неудовольствием глядел на высившие над городом маковки Успенского монастыря, увенчанные православными крестами.