Кирихара знает, что он производит впечатление сдержанного и рационального человека (и сам старается о себе так думать), однако он знает и то, что, несмотря на «сдержанность» и «рассудительность», его симпатии и антипатии всегда вспыхивают стихийно: он редко когда может их спрогнозировать, хотя и может назвать качества, которые в людях ему импонируют и которые раздражают.
Николас — неуверенный в себе и поддакивающий тем, кто выше по статусу или берет на себя доминирующую над ним роль, — вызывает желание сказать «слушай, расслабься», хотя все эти качества в других людях выводят его из себя. Может быть, дело в уме: Кирихаре импонирует интеллект, каким бы характером он ни был прикрыт.
А Эйдан Рид умен. У него хорошо поставлена речь, он мастер провокаций и с первого взгляда способен вычислить, на чем можно сыграть: недаром он сцепился языками именно с Кирихарой и использовал его раздражительность. Он выбрал именно ту мишень, которая потребовала наименьших затрат ресурсов и времени.
— Черт! — Кирихара шипит себе под нос, открывая глаза.
Осознавать себя самой легкой для провокаций мишенью (особенно когда выбирают между тобой и, например, Николасом) — не то чувство, которое хочется испытать однажды на пороге нового прекрасного дня.
Ты совсем молодой, сколько тебе? Лет двадцать с лишним? Ты плохо стреляешь, весьма никчемно пытался заползти под кровать.
Личико у тебя симпатичное, да только в бою от этого пользы никакой.
Так.
Нет.
Пошло оно — ему надо просто пережить здесь несколько ужасных дней, думает Кирихара, заставляя себя прикрыть глаза.
Незаметно для себя он засыпает, привалившись лбом к перекладине между передней и задней дверью.
* * *
— Что, так и сказал? — трет переносицу Арройо. Они с Бирч разговаривают у дальнего стола в крошечной кухне.
— Вполне возможно, это лучшее, что я смогла для нас выбить.
— Давай начнем с того, что ты вышла оттуда живой.
Кухня размером два на два, разлагающийся гарнитур и качающийся на тонких ножках стол. Кирихара слушает их, умостившись на табуретке в смежной комнате. Утренний свет режет уставшие глаза, утренний Эйс действует на нервы: кажется, стресс. Он стоит, прислонившись к двери, внимательно следит за разговором и то и дело громко вставляет комментарии.
— …Естественно, Картель не окажет нам содействия, — подчеркивает Бирч. — Но если мы не будем претендовать на оттиски, то можем делать что пожелаем. У них нет к нам претензий.
— Но… — упирается Эйс, скрещивая руки на груди, — мы ведь будем. Наша цель — изъять оттиски с рынка и не допустить производство.