Потом молчит. Потом не выдерживает:
— Рид, твою мать, хватит паясничать, объясняй!
И Кирихара почему-то уверен, что это далеко не первый раз, когда планы Эйдана Рида звучат как групповой суицид: его товарищи только дружно закатывают глаза, а Шестакофф даже не отвлекается от игры в смартфоне.
— Да, да, окей, давайте начнем с прелюдии. Епископ сказал, что в кабинете Басира нет камер слежения. Из этого я, с высоты всего своего богатого опыта, делаю такой вывод, что… Ай, Салим, прекрати топтать мне ногу! Не видишь, я рисуюсь перед симпатичным мальчиком?!
— Ваша репутация уже безвозвратно загублена. — Кирихара улыбается ему одновременно дружелюбно и сочувственно, откидываясь на спинку стула.
Рид чуть наклоняется в его сторону:
— Ах и ох. Ну, у меня и вправду репутация плохого парня, знаешь ли.
— У вас репутация эксцентрика, — Кирихара останавливает себя, чтобы не сказать «дебила», — который мешает всем заниматься делом.
— Эксцентрика, на которого кое-кто в этой комнате запал.
Рид ни разу не называет его по имени — факт проскальзывает где-то на задворках сознания, и Кирихара решает подумать об этом позже.
— И кто же? Шестакофф? — ах-кто-бы-это-мог-быть-голосом предполагает Кирихара.
Шестакофф на заднем плане удивленно вскидывает голову, отрываясь от игры.
— Еще попытка!
— На самом деле я думаю, что, кроме Диего Боргеса, у вас тут больше ни с кем нет шансов.
— Да ладно тебе! Я, между прочим, очень популярен. Бо, подтверди.
— Бо подтвержда…
— Господи, — не выдерживает Салим, — сил нет больше это терпеть!
— Слабак, — хмыкает Рид, мгновенно переключаясь на священника.
— Сила воли в нулину, Сэл, — добавляет Боргес.
Кирихара моргает: эти двое как будто только и ждали, когда же отец Салим не выдержит. Теперь же их лица выглядят удовлетворенными. А маленький священник, кажется, сейчас взорвется и оставит после себя нехилых таких размеров кратер.
— Олигофрены, — шипит он. И отталкивается руками от стола, чтобы подняться и продолжить: — На хер пошли, я курить.
Кирихара тоже с радостью послал бы весь этот цирк в то же место, но он — что удивительно, учитывая специфику работы, — не курит.
— Перерыв? — Арройо поднимает брови и смотрит на Бирч: дескать, ваше «на хер пошли» еще не значит наше «на хер пошли». Та одобрительно кивает, поправляя очки, но потом обводит взглядом противоположную часть стола.
А там творятся страшные вещи: Боргес и Рид обступают Салима, не давая ему подойти к двери, отпускают дурацкие шуточки про лошадь, никотин и маленькие легкие у людей в метр роста. Кирихаре остро не хочется находиться с ними в одной комнате, но он только вздыхает и поднимается с табуретки.