Прокуратуре, конечно, все это было не сильно приятно, но там прекрасно понимали роль органов ВЧК и ГПУ в первые годы советской власти. Поэтому прокуратура занималась, в общем, расследованием преступлений вместе с уголовным розыском, сыском так называемым. А вот по КРским делам товарищи чекисты сами определяли, что и как доказывать. В качестве примера можно привести инструкцию губернским военным и военно-транспортным прокурорам по наблюдению за органами ГПУ. Она вышла еще в 22-м году и была подписана наркомюста Курским и зампредом ГПУ Уншлихтом. ГПУ тогда предоставили право на внесудебную расправу в отношении бандитов, взятых с поличным на месте преступления. Также там предусматривалось извещение органов прокуратуры об арестах, произведенных органами ГПУ по политическим делам и шпионажу, не позднее 14 суток после проведения ареста.
Все та же понятная логика. Вы взяли хорошо законспирированного агента какой-нибудь иностранной разведки, за 14 дней, в принципе, вполне себе можете управиться с допросами и прочими следственными мероприятиями. Чтобы прокурорские не мешали своими постоянными напоминаниями о социалистической законности и прочих глупостях, у вас есть эти 14 дней, а уж потом, задним числом, можно их оповестить. Дальше, опять же, действует ваш трибунал, и прокуратура опять-таки в это не вмешивается.
Но вот Генеральный прокурор предложил не только существенно ограничить несудебные полномочия НКВД, но и повысить в результате роль прокурорского надзора. Это произошло уже в 1935 году, так сказать, по итогам 13-ти лет работы, когда стало понятно, что прокуратура не может все время быть неким фиктивным органом. Теперь прокуратура настаивала, чтобы НКВД расследовал и судил не все дела по КРским статьям, а все-таки ограниченно. По этому в том самом проекте постановления по созданию НКВД СССР речь шла об отстранении прокуратуры от надзора за следствием ОГПУ, ну, чтобы не мешали. Действительно, на тот момент чекистам было достаточно сложно работать с прокуратурой, дел было, что называется, выше крыши, а еще этот контроль, он только все усложнял. Но дискуссия-то по этому вопросу велась, в том числе на самых верхних этажах советской власти.
Должен ли прокурор все-таки следить за ходом следственных дел, имеет он право вмешиваться или нет, должен ли он после окончания следствия узнать хотя бы его результаты? Или его можно поставить перед фактом, что кого-то уже расстреляли или, допустим, отправили лет на 10 в лагерь? И как, вообще, следить за правильностью следственных действий, если вы, по сути, узнаете обо всем постфактум? Вдруг произошла какая-то трагическая ошибка? Профессионалы юриспруденции могли бы помочь ее исправить, но, когда все закончилось, их помощь нужна как мертвому припарка.