Шаг за шагом двигался человеческий поток. Красноармейцы, рабочие, крестьяне. В буденовках, кепках, черкесках. И среди них - три друга: Янош, Григорий и Арсентий.
…Далек Будапешт от Александров-Гая. В разгар первой мировой войны из этих городов мчались к фронту два воинских эшелона. В одном из них ехал унтер-офицер австро-венгерской армии Янош Мейсарош, в другом - русский солдат Григорий Коблов. Ждал повестку и 17-летний Арсентий Кашкин. Их, крестьян, посылали убивать друг друга. Одних «за веру, императора и отечество», других «за веру, царя и отечество». Но грянула Октябрьская революция, провозгласившая: «Мир - народам!» И они стали боевыми друзьями. Янош и Арсентий рубили махновцев в украинских степях, Григорий - белоказаков в астраханских. Отважных кавалеристов послали в знаменитую кремлевскую школу командиров. Там зародилась их большая солдатская дружба. Они учились в одном взводе, а на каникулы приглашали Яноша в свои родные места. Янош не раз говорил друзьям, что придет время, когда они вместе поедут отдыхать в социалистический Будапешт.
…Все ближе дубовая стена Мавзолея. Это был уже другой Мавзолей, более монументальный и величественный. Вот скрытые за выступом усыпальницы электролампочки осветили над входом заветное слово ЛЕНИН.
- Поклянемся Ильичу: не пожалеем жизни, чтобы завершить начатое им дело, - тихо сказал Григорий Коблов.
- Поклянемся, - тихо ответили Янош Мейсарош и Арсентий Кашкин.
Обнажив головы, они вошли в вестибюль. В торжественной, сосредоточенной тишине прошли мимо вырезанного в стене герба - красного земного шара, перекрещенного черными серпом и молотом. Спустились вглубь…
У стеклянного ложа краскомы замедлили шаги. Тихо шевельнулись губы каждого…
- Спи, Ильич! Ты сделал все, что мог. Остальное за нами.
Как же сложились судьбы первых часовых и первого разводящего вечного караула?
15 САЛЮТОВ В ЧЕСТЬ ГВАРДЕЙЦЕВ КОБЛОВА
В ночную тишину села ворвался цокот копыт. Начальник фашистского гарнизона подбежал к окну и отдернул занавеску. За дрожавшим стеклом во вспышках выстрелов неслась лавина кавалеристов с искрометными клинками над головами. «Русские!» Их громовое «ура» слилось с нараставшим грохотом артиллерийских разрывов.
Связь не работала. И, потеряв всякую надежду узнать, что произошло на мощной оборонительной линии, прикрывавшей Мозырь с востока, фашист бросил телефонную трубку. Штабные офицеры - кто в кальсонах, кто в одном сапоге, притаившись у окон, били из автоматов наугад в ночную тьму. Их командир накинул шинель прямо на исподнее и вновь приник к разбитому стеклу. И тут только он заметил то, что окончательно сбило его с толку: советские кавалеристы неслись с запада, из немецкого тыла. Военный-профессионал, преклонявшийся лишь перед количеством лошадиных сил танкового мотора, был потрясен дерзостью кавалерийского удара.