— Так точно.
— Береги себя, Якут. И… возвращайся.
— Постараюсь, а там, как получится, — совершенно детская, очень светлая улыбка на миг озарила смуглое лицо, а затем поспешила быстро и испуганно спрятаться где-то в уголках плотно сжатых губ.
— Не подкачай, капитан.
— Ну, на счёт этого будьте спокойны, — спецназовец едва заметно, прощаясь, кивнул головой, лихо развернулся и выскользнул из комнаты. Смольников тяжело вздохнул, некоторое время смотрел на закрытую дверь, а потом, сбросив оцепенение, вышел в коридор. Возле окна рассматривая возвышавшейся совсем близко объект, сидел всё тот же молодцеватый лейтенант. При звуке шагов он встрепенулся и снова вскочил со стула.
— Пункт связи в этой комнате? — указал рукой Иван Сергеевич на находящуюся на другом конце кухни дверь.
— Так точно.
— Сделай-ка мне чайку, — распорядился Смольников, направляясь к двери. Открыв её, Иван Сергеевич сразу же попал в хорошо оборудованную узловую точку слежения за всем тем, что окружало здание в радиусе многих километров. Некогда в большой комнате располагался зал, в котором члены пропавшей семьи проводили время. Однако на данный момент ничто не напоминало о женщине и маленьком ребёнке, совсем недавно разговорами, смехом и слёзами одухотворявших каждый уголок старого здания. Всю мебель, все милые для детского сердца предметы военные вынесли прочь. Множество канцелярских столов заменили живую прежде атмосферу на бездушную шаблонность. На каждом столе блестели расставленные зловеще чёрные мониторы компьютеров и иные, непонятного назначения, снабжённые кнопками, экранами и тумблерами, приборы. Десятки удлинителей, силовых кабелей всевозможных мощностей, соединяющие провода переплетались, всюду показываясь наружу из скрытых и тёмных убежищ, образуя пугающую техногенную гармонию первой половины двадцать первого века. Шесть или семь человек в стандартной, недавно принятой форме защитного зелёного цвета, общались с умными машинами, сидя на стульях, на одном им известном языке тайных цифр и шифров. А сзади «головастиков» — связистов, явно находясь в раздумьях, стоял Полевой. Лоб его был нахмурен, брови в мрачном удивлении сошлись на переносице. Офицер спецслужб усиленно пытался решить очередные загадки, и от бесперспективного дела его отвлекло лишь появление генерала. Он обернулся на звук открываемой двери, и выражение его лица мгновенно изменилось на уже известное Смольникову спокойно-безмятежное:
— А, Иван Сергеевич, что-то недолго вы отдыхали, — в каждом слове звучала неприкрытая благожелательность и забота.