Вот как-то сейчас шеф-повар меня совершенно не убедил, у меня не было ни малейшего интереса, чтобы меня грызли, от слова вообще и совсем.
— И самой лучшей одеждой для женщины могут быть только пылкие поцелуи ее возлюбленного.
Маэстро явно вошел в раж и наступал на меня, многозначительно двигая бровями, а я начала понимать, почему Август к нему так относится. Шеф-повар, может быть, и гениален, но вот выдержать его больше пяти минут просто непосильная задача для любого человека с более-менее здоровой психикой.
Мне повезло разве только в том, что излияния месье Карреттони прервал еще один громкий возглас моего желудка и вернул повара к действительности.
— Так, срочно варим пасту! — рявкнул он так, что даже я вздрогнула, и тут же потащил меня к одному из огромных столов, за которыми без прикрас целая армия помощников что-то стругала.
— Вот, посидите пока тут.
Жестом волшебника, словно кролика из шляпы, месье Карреттони достал и пододвинул ко мне табурет. Я тут же отхватила пару крайне завистливых взглядов. Оно и понятно. Все вокруг меня нарезалось, готовилось и тушилось. Тут и без слов ясно, что этот шеф-повар просто дьявол во плоти, когда речь идет о его прямых обязанностях. Я неловко уселась на предложенное место и обвела взглядом огромную кухню.
Интересно, если сюда можно попасть из моей спальни, то куда можно попасть отсюда? И каким способом? Я ведь пока освоила только передвижение зеркалами.
Пока я внимательно оглядывала кухню и всех снующих по ней, передо мной совершенно неожиданно нарисовалась тарелка, на которой было нечто напоминающее пельмени, только какие-то уж совсем миниатюрные, словно это были пельмени для кукол. Без шуток я, наверное, в ложку штук пять-шесть смогу уместить с легкостью!
— Это тортеллини с рикоттой, лимоном и пряными травами, вступившие в восхитительный союз с сыром горных коров, — вдохновенно сообщил мне месье Карреттони, а затем рядом встал слегка запотевший бокал белого вина, — все самое лучшее только для вас, — произнес он растроганно и уставился на меня во все глаза.
Вариантов было немного, и я тут же отправила в рот ложку мелких пельменей, размышляя, чем горные коровы отличаются от обычных. И тут же забыла обо всем.
Именно в этот момент я была готова простить месье Карреттони все на свете, потому что казалось, что душа моя покинула тело, оказалась в раю и сейчас там вкушала нектар. Это было непередаваемо вкусно!
Если он действительно все так готовит, то ему можно простить все возможные вывороты и прибабахи.
— Не забудьте вино, о услада моего сердца, — пробормотал шеф-повар, мягким движением пододвигая ко мне бокал.