В конце года Каспер перестал писать.
– Он забыл тебя, – говорила ей мать.
Но Изелин отказывалась верить в это: она помнила глаза Каспера в их последний день вместе, и к тому же – мать, конечно, об этом не знала – там, в лесном доме, она отдалась ему. Стала его навсегда.
– Отправляйся в Христианию, – в конце концов предложила девушке мать. – Поезжай и забери его оттуда. – Она подумала, что именно так, набравшись смелости и решительности, ей и надо было поступить в свое время, и тогда, может, ее жизнь не разрушилась и она до сих пор была бы счастлива.
Но Изелин не решилась на такое. Она подумала, что этим поступком может разочаровать Каспера и тогда он точно ее разлюбит. Изелин не сомневалась в нем и верила, что нужно просто подождать. Если он больше не писал ей, значит, на то была причина. Она представляла, что с ним что-то произошло, возможно, он даже умер. От подобных мыслей девушка впадала в отчаяние, плакала и не спала по ночам. Но потом в ней снова рождалась уверенность, что с ее возлюбленным всё в порядке, ведь, если бы с ним что-то случилось, дядя Каспера наверняка бы сообщил ей. Изелин успокаивалась и с новыми силами принималась ждать жениха.
Время от времени молодые люди из города знакомились с ней, предлагали проводить до дома или прогуляться вместе по докам порта, но она отказывалась, говоря, что у нее уже есть жених, он скоро вернется и она не может гулять с кем-то другим…
Когда Изелин исполнилось двадцать пять, ее мать умерла. Последние слова, которые дочь услышала от нее, были грубы и полны ненависти к мужчинам.
Некоторое время Изелин думала о том, чтобы переехать в Христианию и жить с Каспером там, в большом городе.
«Подожду еще год, – решила она. – Если он не вернется за это время, тогда я сама отправлюсь к нему». Изелин понимала, что это самообман: она никогда не приедет к нему, потому что боится посмотреть правде в лицо и потому что отказывается принимать правду. Прошли годы, а вместе с ними и ее юность.
Когда Эйнар познакомился с Изелин Хагеруп, ей было уже за тридцать и она больше не думала о своей далекой любви – разве только иногда вспоминала о прошлом с грустной улыбкой. Мужчины ею интересовались не как будущей женой – просто искали развлечение на стороне или способ провести время, без обязательств и сантиментов. Она по-прежнему была изящна, но жизнь сделала ее жестче, да и мужчины с годами становились всё менее галантными, поддаваясь какой-то добродушной простецкой пошлости.
Изелин знала многих завсегдатаев портовых кабаков. После работы официанткой в таверне, где теперь располагалась слесарная мастерская, она подавала на стол в разных заведениях, даже у старого Хетиля Хансена, который до сих пор ворчал и проклинал всё на свете в своей дыре на Мёркемугвейн и, похоже, был старше всех в этих краях. В конце концов Изелин пришла к мадам Столтенберг, где и нашла себе занятие. Презрение, которое она испытывала к мужчинам, оказалось полезным. Она торговала собой, помня, как когда-то по глупости купилась на пустые обещания.