Остров Немого (Згардоли) - страница 60

Что же, тогда он заменит Сунниве мать, вырастит ее, как Эмиля. Девочка ни в чём не будет нуждаться. Эйнар всё для этого сделает.

С порога дома Арне наблюдал за сыном и внучкой, а лодка снова отдалялась от берега, теряясь в тумане, увозя еще одного человека, проигравшего острову.

Проходя мимо отца, Эйнар улыбнулся ему, и в этой улыбке воплотилась вся его любовь, долгая, тяжелая, полная благодарности, уважения, принципов, рациональности, резкости, упрямства, боли, усталости, понимания. И ненависти.

Эйнар любил старика, но и ненавидел его какой-то частью души.

Он любил его за Сунниву – за то, что Арне учил ее ценить семью и размышлять о важных вещах.

Он любил его за Эйвинда и Эмиля – лучших на свете братьев, о каких можно только мечтать.

Он любил его за Гюнхиль, потому что она уважала Арне и принимала его таким, какой он есть. И Эйнар не допускал мысли, что мать ошибалась.

Но прежде всего он любил его, потому что понимал: любят не за достоинства и благодеяния, а вопреки недостаткам и боли.

Мне кажется, всё началось с телеграммы о смерти дяди Эйнара – 2 июля 1878 года.

Но, возможно, это была только заключительная глава истории, которая началась давным-давно, – истории об острове Немого и маяке.

Я родился в городе Эльверум в губернии Хедмарк, что в центральной части Норвегии, неподалеку от границы со Швецией. В Эльверуме нет ничего особенного, кроме лесов и реки – говорят, самой большой в стране.

Мой отец Эмиль приехал сюда, когда ему не было еще и двадцати лет, а выглядел он и того моложе – худенький, безбородый, совсем как мальчишка. Мама рассказывала, что когда впервые увидела его – он прятался от дождя под крышей дома, – то решила, что какой-то ребенок потерялся и ищет своих нерадивых родителей. Но он огляделся, заметил ее, снял берет и улыбнулся – и тут же все мамины мысли о потерявшемся мальчике исчезли – такой взрослой, уверенной, откровенной и полной искрящейся энергии оказалась улыбка отца. Она подумала, что, возможно, перед ней моряк – из-за берета, который он тогда носил, – и что этот моряк по какой-то таинственной причине отправился вглубь страны.

Но Эмиль Бьёрнебу не был моряком, хотя имел отношение к морю. Он бережно держал маленький сверток, похожий на кошку, полный тряпок и заплесневелого хлеба.

Однажды я спросил отца, почему он выбрал Эльверум, чтобы пустить корни. Он ответил, что просто пошел вверх по реке, а потом увидел густые леса и – рядом – столярные мастерские, которые возвышались подобно надгробным плитам на кладбище. Тогда он и вспомнил, как его брат говорил о работе на лесопильне, и решил, что тут сможет заработать на жизнь. Так и произошло.