– Что?
– Что они с братьями играли в остров-корабль. То есть они верили, что остров может превратиться в корабль!
– Остров-корабль? – удивилась Суннива. – Я никогда не думала об острове как о корабле.
– Да! А маяк у них был грот-мачтой!
– Точно! Похож!
– Они мечтали, что смогут попасть на острове-корабле в любую точку мира.
– Даже в Америку?
– Ну конечно!
– Мы могли бы с тобой вдвоем управлять кораблем. Прямо отсюда. С грот-мачты.
– Но место капитана на мостике, а не на грот-мачте! Давай спустимся!
– Да какая разница! Это то же самое. Главное – тебе нравится идея?
– Какая?
– Ну, то, что мы вдвоем управляем островом-кораблем.
– Может, когда-нибудь так и будет, – мечтательно произнесла Элиза.
Суннива изумленно посмотрела на нее:
– Ты шутишь?
– Я имею в виду, что однажды придут женщины, которые поведут пароходы в Америку. Мы, скорее всего, не застанем это время. Но оно придет. И женщины будут капитанами и машинистами, премьер-министрами и фабрикантами. Придет время, и женщины сами смогут выбирать свою судьбу. Они станут свободными. Как ты, моя дорогая Суннива.
– Как я? Думаешь, я сама что-то выбрала?
– Именно так. И удивительно то, что ты всегда была такой – способной выбирать. Это тебя и спасло. И защитило твою свободу. Ты, Суннива, не испорчена миром. Как говорит Руссо: «Tout dégénère entre les mains de l’homme» – «Всё вырождается в руках человека». А знаешь, что сказал кайзер Германии? Что роль женщины должна ограничиваться тремя К!
– Что за К такие?
– Küche, Kinder, Kirche. Это на немецком. Кухня, дети, церковь. Этим они ограничили мир женщины!
Суннива задумалась на мгновение.
– И ни слова о маяках.
Элиза рассмеялась и от смеха чуть не потеряла равновесие.
– Господи! Суннива, умрешь с тобой! Нет, он не говорил о маяках. Ни о пароходах, ни о политике, ни о медицине, ни о конституции, ни о множестве других вещей, которые женщины могли бы делать не хуже, чем мужчины.
– Мой отец, – вспомнила Суннива, – занимался домашними делами, работал на кухне, растил своего брата – твоего отца.
– Я знаю.
– Он стирал одежду, готовил дравле, мыл пол.
– Да-да. Мой отец рассказывал мне об этом.
– А когда понадобилось, он научился работать и на маяке. И я всегда делаю так, как он меня учил. В любой работе есть смысл.
– И выполнять ее нужно грамотно! – заметила Элиза.
С шумом и криками появились крачки, и порыв теплого ветра растрепал волосы Суннивы и Элизы, взметнул подолы их юбок. Птицы покружились над маяком и улетели далеко, в сторону горизонта. Элиза смотрела вдаль, на пароход, и за него – туда, где начинается Дания и континентальная Европа.