– Как же красиво, – прошептала Элиза. Одной рукой она хваталась за стекло фонаря, другой – за Сунниву, успокаиваясь от ее присутствия. Так всегда и было: рядом с крепкой и сильной Суннивой всем становилось спокойнее.
– Мне нравится приходить сюда, – сказала Суннива. – Кажется, можно взлететь. А знаешь про китов? Если увидишь кита, нужно закрыть глаза, скрестить пальцы и загадать желание. А потом открыть глаза, и, если кит выпустит воду, желание сбудется!
Элиза кивнула:
– Когда увижу кита, обязательно загадаю.
– Папа говорил, это любимое место дедушки Арне.
– Скучаешь по нему? – спросила Элиза. Она неотрывно смотрела Сунниве в глаза – большие, цвета свежескошенной травы, – чтобы только не видеть пропасть внизу.
– Иногда. Ты же знаешь, он под конец уже не говорил и не слышал ничего. Но я с ним разговаривала.
– О чём?
– О себе, о том, как прошел мой день. О том, как я люблю бывать на маяке, о птицах – как, пролетая здесь, они едва не касаются меня крыльями, о приливах, течении и его рисунках на поверхности воды, о небе, которое когда-нибудь точно обрушится на пролив и на лодки. Почему оно вообще не падает? Ты знаешь, на чём держится небо?
Элиза улыбнулась.
– Нет, не знаю, – и сказала тихо: – Наверное, без Бога не обошлось. – И вслух спросила: – А тебе никогда не казалось, что старик… понимает всё, о чём ты говоришь?
Суннива задумалась.
– Сложно сказать. Иногда – да. А иной раз… беседовать с ним было всё равно что разговаривать с кустом. – Она тихонько рассмеялась и тут же пожалела, что позволила себе такую шутку. – Только не подумай ничего плохого. Я имела в виду, что…
– Не волнуйся. Я всё понимаю.
Иногда Суннива казалась наивной или даже глуповатой. На самом деле в ней была какая-то особая, незамутненная чистота. И ее честность и искренность проистекали из этой невинности.
– Я любила его, – твердо произнесла Суннива.
– Ну конечно.
Элиза тоже любила старого Арне, хотя впервые увидела его всего несколько лет назад. Так что особую связь с дедом она ощущала не потому, чтобы жила с ним бок о бок, – эта связь тянулась с самого ее детства, озаренного воспоминаниями отца – сына старика Арне, – бережно пронесенными сквозь годы.
– Смотри! Смотри туда! – Суннива указала в сторону горизонта.
– Нет, пожалуйста! Я не буду! Мне страшно! И вообще, я хочу спуститься.
– Там пароход! Готова поспорить, он вышел из порта Кристиании и идет в Америку. Ты бы поехала в Америку, Элиза?
– Зависит от многого.
– От чего, например?
– Если бы мне было чем заняться в Америке, я бы поехала. – Ее лицо засияло счастьем, радостное воспоминание вернуло ее в прошлое, которое она боялась потерять навсегда. – Знаешь, что отец рассказывал нам, когда мы были детьми?