– Каким образом это развязывает вам руки? – спросила Дейзи.
– А для начала: что их связывало? – подключился к допросу Пол.
– Полагаю, это ясно без слов, – ответил Майкл.
– Что именно? – не унимался Пол.
– Выражение «развязывать кому-либо руки» подразумевает, что до определенного момента руки были связаны. В противном случае мы бы наблюдали всеобщую и перманентную развязанность рук.
– Но я все никак не пойму: при чем тут вообще руки? – бубнил Пол.
– Ладно, проехали, – сказала Люси.
– Так или иначе, – продолжал Майкл, – всему найдется объяснение. Я про определение «бывших». Думается, необходимо учитывать расширенный контекст.
– Когда вы успели познакомиться с Джозефом? – удивился Пол.
– Однажды мы с Люси пошли в ресторан, а он остался присматривать за детьми.
– Понятно, – сказал Пол. – Стало быть, Джозеф переключился на прежний род занятий?
– А-а, – протянула Дейзи. – Этот Джозеф. – И добавила: – Про него я знаю. Немного. В общих чертах.
Люси покосилась на Пола и приподняла бровь, выказывая недовольство в адрес тех, кто не умеет держать язык за зубами.
– Нет, вы не подумайте, – защебетала Дейзи. – Я просто хотела сказать… Мне вообще не известно ничего. Личного. Пол как-то раз его упомянул – вот и все, честно. И кстати. Про Алека Гиннеса и Дэвида Лина. Ой, извините. Похоже, я с задержкой реагирую на все вопросы.
– И про что же этот ответ?
– Про то, над какой документалкой я сейчас работаю.
– Мне довелось однажды с ним встретиться, – сказал Майкл.
– Да-да, – пробубнил Пол. – Мы это уже слышали.
Теперь Пол, похоже, склонялся к мысли, что Люси крутит шашни с этим Майклом, старым маразматиком. На душе у Пола сразу потеплело.
– Разве? – спросил Майкл.
– Конечно, – заверил его Пол. – Вы сообщили, что видели его в тот вечер, когда водили Люси ужинать.
– Да нет, – сказал Майкл. – При чем тут вообще Джозеф? Я имел в виду Алека Гиннеса.
Почти наверняка Джозефу не светило другое такое сравнение.
– Вы знакомы с Алеком Гиннесом? – поразилась Дейзи.
– Знаком. Еще с начала девяностых. Некая киностудия заинтересовалась экранизацией одного из моих романов, Гиннесу отправили синопсис – тогда мы и встретились, может, раза два.
– Вы писатель? Я читала ваши книги? – спросила Дейзи.
– Мы с вами не так близко знакомы, – лебезил Майкл. – Все зависит от того, как много вы читаете.
– Вы же Майкл Марвуд? – уточнила Дейзи, чуть не визжа от восторга.
– Отлучусь кой-куда, – раздался голос Люси, которая, отойдя, нашла для себя собеседников в другой комнате.
Неужели это ее компания? Помимо писателей, телевизионщиков-документалистов, графдизайнеров и друзей Алека Гиннеса, там присутствовали издатели и независимые кинопродюсеры, психологи и университетские преподаватели, театральные критики и радиоведущие. Супружеская пара, открывшая сырную лавку, импортер вина и директор школы. Со знакомыми она неукоснительно перекидывалась парой фраз о референдуме – избежать этой темы было невозможно. Осведомленность о доводах другого лагеря – она упоминала однофунтовые дома и папашу Джозефа – делала ее, хоть и временно, своего рода экспертом в плане того, чем руководствовались остальные пятьдесят два процента. В общем и целом все разговоры сводились к одному и тому же: кругом обман, страхи, тупость и расизм. Спор был проигран, но они проигрывать не привыкли. А потому рвали и метали.