По дороге домой Люси получила сообщение от Майкла: Прости, что не попрощался. У меня будет еще один шанс?
– Как у вас прошло?
– Да нормально, – ответил Джозеф, не отрываясь от телевизора. Люси так хотелось сесть рядом, чмокнуть его в щеку, а может, и приобнять, но Джозеф был как будто сам не свой.
– Чайку попьем?
– Пойду я, наверно. Тяжелая выдалась неделя.
– Отголоски вчерашней вечеринки?
– Редко стал по пятницам выбираться.
– Да и вообще редко стал выбираться.
– Ага.
Люси сидела в кресле под прямым углом к нему. Теперь они оба уставились в телевизор.
– Скучаешь по ним? По своим братушкам?
Он рассмеялся:
– Откуда ты знаешь про братушек?
– Ну, про братушек я слышу каждый день с утра до вечера. Они ведь не связаны с пением, да?
– С пением?
– Помнишь, как я ляпнула, что у тебя наверняка есть знакомые, которые поют.
– Да нет, свои братушки есть у всех. Только называют их по-разному. А у меня почему-то нету. Ну почти. А у тебя?
– Сегодняшний вечер я провела, как мне думалось, со своими братушками, но там мне было не по себе. Так что теперь даже не знаю.
– Вчера кое с кем познакомился.
– Так-так.
– В смысле, ничего серьезного. Может, сходим куда-нибудь.
– Ладно, учту.
Он перевел на нее взгляд.
– Что? – спросила она.
– Не знаю.
– Рассчитывал услышать длинную тираду?
– Наверное. Думал, вдруг ты рассердишься.
– Да как я могу сердиться? У нас с тобой все было чудесно, однако я предвидела такой разговор.
Ее так и подмывало выключить телевизор и поставить какую-нибудь музыку – тихую, мелодичную, печальную и глубокую. Что в таких ситуациях слушает молодежь? У них не котируются Кей-Ди Лэнг, Нина Симон, Леонард Коэн. Им подавай чил-аут. Они привыкли чилить. Вероятно, тихая, глубокая печаль нынче не ценится. Вероятно, им без нее лучше. Люси не стала выключать трансляцию бокса.
– Как ты могла это предвидеть?
– Не скажу, что у меня возникали какие-то подозрения. Но для нас обоих эта история была вставной конструкцией, парентезой.
– Ах парентезой.
– Ой, извини. Дурацкая привычка выражаться по-учительски.
– В том-то и проблема.
– Ничего подобного, – возразила Люси. – Ты заблуждаешься. Не было никогда такой проблемы. Нет ее и сейчас.
Все эти вопросы, если она верно расценила его интонацию, следовало проговорить с самого начала, а не откладывать до последнего. Ну, может, не в первую же ночь, когда стиль ее разговора был далек от учительского. Однако Люси даже в голову не приходило, что из-за этой неуверенности Джозефа их отношения стали хрупкими, словно комнатные цветы, не способные выжить в дикой природе. А теперь, когда было уже слишком поздно, она без умолку молола языком, будто хотела перечеркнуть его сомнения и претензии. На самом деле такого желания у нее не было. Просто время пришло.