– Почему, как ты считаешь?
Почему? Да потому, что в последние месяцы он, не сумев полюбить ту, что рядом, мысленно переносился в прошлое, причем даже не к той, которая была до нынешней, хотя в каждом случае неспособность оказывалась разной. Люси – белая, старше его годами, и это ставит определенные барьеры; Ханна – студентка и, не в пример ему, птица высокого полета, а это большая разница. Неужели все дело в том, что он не учился в универе? То есть не совсем так: учился, но недолго, всего несколько недель. Поступил на факультет физической культуры и спорта, но даже трехгодичный курс обучения требовал такого банковского займа, который показался ему неподъемным, тем более что он слабо представлял, чем будет заниматься, получив специальность. И хотя мама всячески его поддерживала, даже она вздохнула с облечением, когда он бросил учебу. И с тех пор его не покидало чувство, что он всегда будет тянуться к женщинам более высокого полета.
Но сейчас с ним творилось что-то неладное, серьезное во всех смыслах. Он никогда не признавался в любви своим подружкам. Так уж повелось, и все тут. Скажешь девчонке, что любишь, – она, чего доброго, не так поймет, причем даже не важно, как именно, – ясно же, что у них любовь, уж какая ни на есть. Эти слова, насколько он понимал, законной силы не имели, но накладывали определенные обязательства, отчего отношения как-то искажались. Теперь он понимал, что полюбил Люси и продолжал ее любить, даже когда замутил с Ханной, однако при этом полагал, что его любовь не так уж связана с единобрачием, сексом или чем-либо иным. Короче. В этом и заключался ответ на вопрос Люси.
– Не знаю, честно.
Так прозвучал самый подходящий ответ.
– Раз так, – ответила Люси, – у меня пропадает всякое желание говорить, по какой причине я сама об этом думала.
– Ты и не обязана.
– Знаю.
– Ты когда-нибудь плавала тут голышом? – спросил Джозеф.
– Если ты считаешь, что это полная перемена темы, я с тобой не согласна.
– Ага. Понимаю тебя. Тогда так. У вас тут есть нарды?
Она рассмеялась:
– В нарды не играю. Либо я буду с тобой трепаться, либо пойду спать. Никто не заставляет нас тянуть время.
– И это правильно.
Наступила долгая пауза. Джозеф встал и поддел ногой мяч, плававший в углу бассейна. Несколько раз его отчеканил, а потом мягко опустил на траву.
– Я собираюсь поделиться с тобой своими мыслями, – сказала Люси. – И не стану возражать, если после этого ты вскочишь в первый же утренний поезд.
– Не дождешься, – ответил Джозеф.
– Спасибо.
– Это я к тому, что никакие твои слова не заставят меня сорваться раньше срока. А если мне что-нибудь не понравится, я передвину шезлонг к другому борту и так просижу весь день. Здесь такой кайф.